Рагу из дуреп

– Когда-то мы строили коммунизм. Мы и были коммунистами – у нас тогда всего было поровну: хлеба, воды, мяса. У нас было много скота и хлебных деревьев. Когда пришли русские друзья, они построили нам заводы, больницы, школы. И сказали: вы не так строите коммунизм. Нужно работать на заводах и учиться в школах. И мы пошли на заводы. От сих до сих. Но! – дед Боб поднял указательный палец, будто призывая самого аллаха в свидетели. – Это не в природе африканца. Мы не можем «от сих – до сих». У нас жарко. Мы работаем, когда можем. Мы люди вольные и нам нельзя «от сих до сих». Раньше мы жили по солнышку. А теперь – по часам. Но именно часы убивают свободу. Убивают, как ваши убивали антилоп! Без разбору и смысла. Просто убивают – и всё! Это многим не понравилось, и кто-то захотел всё изменить, чтобы стало по-старому. А по-старому уже не получилось. Началась зависть – все захотели жить во дворцах, а дворцов на всех не хватило. И коммунизм дал течь. – Он грустно посмотрел на меня. – Я ещё долго оставался коммунистом. Я и сейчас, можно сказать, в душе коммунист. Но жизнь на шарике повернула в другую колею и ничего уже не изменить…

Дед Боб опустил голову в белой бандане на ручищи и замер. Я с сочувствием смотрела на него. Мне тоже было жаль того времени, о котором я всегда слушала от родителей с удовольствием: квартиры, считай, не запирались, потому что замки были самые простые. Их можно было при необходимости, например, если терялся ключ, открыть булавкой. Времени, когда всем была гарантирована работа, когда все могли бесплатно учиться и получать бесплатные бюллетени и путёвки, когда делались высокопрофессиональные бесплатные операции. Мама не отправилась после диплома в заштатную музыкальную школу, а пристроились на полставки в городском оперном. Если честно, давать частные уроки было даже выгоднее, чем работать. Потому что шли живые деньги, и можно было, растя меня, неплохо подрабатывать, не покидая дома. Да и цены были не в пример нынешним…

– Нет, – вдруг поднял голову африканец и посмотрел на меня, словно вынырнув из воды. – В пустом сердце – злые джинны… Сегодня я уже не хочу жить по-другому. Сейчас мне всё нравится.

Мы с Властой его не перебивали… Мы молча слушали тихую калимбу, сопровождаемую подобием маракасов и морских раковин. Словно заметив установившееся за нашим столом молчание, вдруг дружно запели ксилофоны, маримбы, колокольчики. Кто-то начал танцевать, хлопая в ладоши и бубны. Дед Боб никак не мог отойти от своих мыслей. Но когда возле нашего стола заколыхались шиллинги на юбках танцовщиц, он очнулся.

– А ну-ка, друзья мои, все в сад! – легко подобравшись, вдруг скомандовал залу вынырнувший из самого себя дед Боб. Я даже удивилась, как запросто он вытащил свои огромные ноги из плена стола. – Я хочу побыть с близкими мне людьми! А вы кушайте и танцуйте. В сад, друзья мои! В сад!

Гости повиновались, прихватывая с собой круглые блюда и кувшины с питьём, хотя официантки тут же поволокли свежие блюда в разместившийся за рестораном пальмовый сад. Дед Боб, обмакнув бритую голову белой салфеткой, исчез в туалетной комнате. Всё-таки, хоть жара африканская, пот по его лицу лил, как у обычного европейца. Наверное, сказывалась цивилизованная привычка к кондиционерам. Мы с Властой, переглянувшись, тут же выхватили из сумки телефон. Медовое вино требовало творческого выхода!

– Джи-и-им. О, Джи-и-и-и-им… – затянула старую песенку Власта. – Послушай, я так хочу тебя, Джи-и-и-и-м-ми... О, май гад, Джи-и-и-и-м-ми… Что-что? Ха-ха-ха!

Мне показалось, что этот разговор был куда дружественнее, чем прошлый, о чём я Власте и сказала.

– Да он же клюёт! – легкомысленно объяснила она. – Я же звоню ему почти каждый вечер! Он уже не бросает трубку и слушает. А иногда вопросики задаёт.

– Вопросики?! Какие например?

– Например, когда бы мы могли встретиться!

– Как интересно!

Самым же интересным было то, что всё это время Джим звонил мне с заблокированных номеров и умолял вернуться.

– Может, лучше не надо. Ещё раскусит… – попробовала я остеречь подругу, но Власта только отмахнулась.

– Не раскусит! Я его до дурдома доведу, вот увидишь!

***