Рагу из дуреп

– Произошло, – нависнув над массивной пароваркой, хмуро ответил мой одетый в розовую пижаму муж. – Сама знаешь, – добавил он, и в тоне его голоса проявилось всё то, что прежде тщательно маскировалось.

Я проигнорировала выпад и как можно слаще проворковала:

– Расскажи же мне, дорогой.

Он отчуждённо посмотрел на меня и отчеканил:

– Сейчас здесь будет полиция, и ты сама ей всё расскажешь. И покажешь. Воровка!

– Я не в курсе твоих проблем, Джим, поэтому твоя полиция не имеет ко мне отношения. А вот ты, дорогой, потрудись объяснить, где ты был всю ночь после того, как укатил из «Лофта» со своим «прототипом» и бриллиантовой диадемой? За какие такие шиши ты делаешь своим любовникам такие подарки? У тебя же «таксы-таксы». И моргидж, – язвительно ввернула я, наблюдая, как лицо хазбенда сначала краснеет, потом бледнеет и в итоге принимает то беспомощное выражение, какое бывает у застигнутых возле родительского сейфа детей.

Джим смотрел на меня во все глаза.

– Ты в своём уме? – выдавил он. В голосе его прозвучала растерянная и невнятная детская угроза. Почувствовав себя на верном пути, я понеслась дальше.

– Ты сам хотел всё это услышать. Сам! Я не собиралась озвучивать твои выкрутасы. Я о них знаю давно. И если теперь у тебя возникли проблемы, я рада. Может, это тебя чему-нибудь научит. Тоже мне, гений! Не гений ты, а гей! Твои картины – бред сумасшедшего! Ты сам – полная бездарь!

Пожалуй, последнее не стоило бы произносить, но «Остапа несло».

– Тебя в психушку надо сдать! – услышала я свой голос уже как бы со стороны, потому что в этот миг Джим молча обхватил мою шею ладонями.

Так душат киношные маньяки – молча и неумолимо. Я подавилась и в последних проблесках лишённого кислорода сознания замахала руками. И не зря: они нащупали спасение. Накануне я гладила брюки, и вот, наткнувшись рукой на так и оставшийся на столике утюг, я схватила его и изо всех сил врезала доморощенному маньяку по ноге. Он тут же отпустил меня. В один скок я оказалась в ванной, где тоже был телефон, и, задыхаясь, набрала 911.

– Скорее! Муж меня убивает! – прохрипела я.

– Машина выехала, ожидайте! – даже не спросив адреса, ответил оператор 911. Впопыхах я забыла, что полиция здесь мгновенно определяет адрес по номеру телефона.

Воодушевлённая оператором и вооружённая всё тем же утюгом, я увидела себя со стороны и вдруг поняла: та, вторая я, которую я ещё совсем мало знала, уже взяла поводья в собственные руки. Но поводья – это ещё полдела. Я прислушалась к тишине за дверью и отперла защёлку.

– Русский варвар! – тут же заорал в столовой Джим. – Гражданка дохлой страны! Не смей в моём доме…

Он не успел договорить. Если бы он не произнёс эти слова, может, всё бы на том и закончилось. Но он их произнёс. И я запустила в него утюгом. Он увернулся. Раздался хруст стекла, в балконной двери образовалась крупная паучья сеть, совсем как на картине, что висела над диваном в прихожей.

– А ты – гражданин сдыхающей страны! Расист! Женоненавистник! – громко выкрикнула я… и увидела на пороге двух розовощёких полисвуменов. В рациях, дубинках и, наверное, кольтах. Может, это были и не кольты, в оружии я не разбираюсь.

– Что происходит, мэм? – встав между мной и моим обидчиком, спросила первая. Вторая спокойно разложила на столе бумаги.

– Она разбила окно! Она украла мои кредитки! – тыча в меня пальцем, мстительно ухмылялся Джим. Полис-дама взглянула на меня и подняла брови:

– Вот как? И эта женщина вам незнакома?

– Да, как оказалось, совершенно незнакома!

Теперь пришло моё время мстительно ухмыляться. Я молча вытащила из кармана ай-ди и сунула полицейской.

– Простите! – поднялись её глаза ещё выше. – Но тут указано, что она живёт по этому адресу! Кто же тогда вы и что вы делаете в её доме? – повернулась она к Джиму всем своим массивным корпусом.

– Это-это мой дом! – заверещал он и быстро выудил из пижамного кармана своё ай-ди.

– Ничего не понимаю! – почесала она голову. – Почему у вас одна фамилия? Вы родственники?

– Я его жена! – торжественно отчеканила я. – А факт ложного показания того, что он со мной незнаком, прошу занести в протокол!

Вторая тут же послушно вписала мои слова в рапорт.

– Она мне не жена! – ненавидяще прошипел Джим. – Она – русский варвар. Она ненавидит Америку так же, как Усама бен Ладен. Я не мог жениться на враге и террористе!

Я молча указала на стенку, где в рамочке всё ещё висело свидетельство о браке. Полицейская внимательно прочитала его, покачала головой и занесла в рапорт и это наблюдение.

– Но она украла мои кредитки! – не сдавался Джим.

– Сэр, если вы не перестанете вопить, я надену на вас наручники! – спокойно ответила полис-дама. – Человек не может украсть то, что принадлежит ему по закону, а, как вы знаете, в нашем штате всё, что принадлежит мужу, принадлежит и жене. Вы не знаете законов своего штата?

Джим позеленел. Я, почувствовав себя на коне, решила довести дело до конца: то есть, довести Джима до ручки, вернее, до наручников – чтобы он ещё раз завопил и оказался в них!