Рагнарек (Риадан - 3)

И все-таки снам не прикажешь. Можно менять их, корректировать, сжимать или растягивать, но им не прикажешь не сниться вообще.

И на этот раз снилась Мишелю маленькая деревушка, затерянная где-то в лесах. Дул теплый ветер, заблудившийся в верхушках сосен, нырял вниз, хлопая ставнями заброшеных домов. Говорят -- недавно здесь отгремел Армагеддон, и таких деревенек тут теперь видимо-невидимо. С прудом, где полным-полно здоровенных зубастых карпов, с плачем и стонами домового в вечнохолодной печной трубе.

Обгорелые заборы напоминали другое пожарище. Но это было давно... Очень давно... Горел город. Простой деревянный город у подножия здоровенного каменного замка. Его жители сперва просто не поверили, что вторгшиеся в эти края чужаки способны на зло. Сперва не поверили, а потом уже было поздно. И не важно, что не были тогда известны автоматы и сваггеры, что вместо ядерных бомб применяли файерболы, а вместо пуль летели стрелы и метательные ножи... Город погиб, захлебнувшись в крови, и не сумел остановить это безумие даже Черный Менестрель, вскочивший на камень у окраины города и резко ударивший по струнам лютни. Черным назвали Менестреля атакующие, ведь он пел о Тьме. Но он не был черен. Ледяной белизной сияли его одежды, ярче алого головного убора с серебряными колокольцами. Неестественно выгнутая правая рука лихо била по струнам, и песня неслась лавиной. И услышавший ее не мог уже бояться Тьмы, ведь -- понимал и ее, и Свет, и место обеих сил в Истинном Мироздании. Но за миг до того, как полетели на землю мечи захватчиков, один из их предводителей злобно выкрикнул: "Да что вы слушаете! Бейте его!" И мечи остались в руках. И обрушились на певца. Никогда прежде не поднимали руку на менестреля. Но -- в борьбе Света и Тьмы на этот раз именно Свет поступился честью и прервал песнь Менестреля, ибо -- испугался его. Свет победил. Но победа его была сродни поражению: взяв на себя кровь невинноубиенных, он обрек себя на проклятия и противников, и союзников. И не раз еще аукнулась Воинам Света эта "победа любой ценой"... Победа над Эльфами, которые считали себя Людьми...

Мишель рассказывал эту историю троим ребятам, забредшим в пустую деревушку и устроившим тут свое обиталище -- то ли скит отшельников, то ли летний скаут-лагерь. Тут было принято рассказывать истории на ночь. И Майкл делился своими воспоминаниями из прежней, неземной еще жизни...

-- Почему мы не слышали ничего подобного? -- спросил Райен, когда история кончилась.

-- Потому что Мишка это только что придумал! Клево! Тебе бы жутики снимать! -- завосторгался Севка.

-- Не поэтому. Просто летописи обычно пишут победители. И никто никогда не давал слова побежденным. Особенно если их вырезают вплоть до последнего человека.

-- До последнего эльфа!

-- Человека. Они называли себя Людьми, хотя и были эльфами от рождения. Ибо они избрали Путь Людей, путь со свободой выбора.

-- Странные какие-то, -- фыркнул Севка, -- Эльфы, а назвали себя людьми, Тьма, а говорят -- самые светлые. Что ж это за эльфы такие, если от них даже имен нет!

-- Имен не осталось. Приказано забыть... -- чужим каким-то голосом отрубил Михаэль.

И больше в эту ночь никто ни о чем не говорил. О чем они думали? Этого, пожалуй, не знал даже Эру, Единый. Вот только когда они пробудились утром, то на теле своем обнаружил Мишель два шрама, старых, больших и уродливых, словно напоминание о чем-то. Или предупреждение.

-- Смотрите! -- чуть ли не испуганно Юлька ткнул пальцем на живот Майкла. -- Откуда это?

-- А может, было? -- осторожно начал Райен, хотя было ясно, что и сам он в это не верит.

Юлий подскочил к Мишелю и осторожно коснулся прохладными пальцами грубой покореженной плоти. Шрамы были какими-то вялыми и твердыми наощупь.

-- Болит?

-- Не-а... -- мальчишка с изумлением и каким-то неясным, смутным страхом разглядывал шрамы, затем потер краешек одного из них, потому что показалось, что там блеснуло что-то, как жидкий металл. Но -- показалось...

-- Как следы когтей орлов, -- Юля попытался пальцами разгладить шрамы.

-- Вчера точно не было. Это Единый тебя покарал, за то, что на его валар поклеп вел! -- выдал вдруг Севка.

-- ...Да ты, видать, и вправду Нольдор, парень... -- процитировал Мишель прямо в холеное арийское лицо заступника Эру. -- Если и Единый -- то не покарал, а попытался рот заткнуть.

-- Угу, тебя испугался, грозного...

Никто не успел даже крикнуть "А вот и не подеретесь!", как двое мальчишек уже сплелись в клубок рук и ног, молотя друг друга и катаясь по земле.

Но бились они не по религиозным соображениям, просто Майкл обиделся на колкость Севки... Так что неписаных правил не нарушал никто, и в места пониже пупка удары не наносились принципиально.

И через минут пять друзья уже сидели на траве, вытирая пот и потирая ушибы, а еще пол-часа спустя все четверо -- и "бойцы", и их "секунданты" -кидали в пруд камешки, стараясь "напечь блинов" и приводя в бешенство прыгающих на скачущие по поверхности воды камешки зубастых карпов, и думать уже забыли об утренней драке.