Рагана

Взлетела вторая вспышка. Из воды взметнулась темная туша, в нос шибанул запах мертвечины, и я взмахнула кинжалом, одновременно призывая силу раганы. Удар мощной лапы вышиб из легких весь воздух, и я рухнула в ледяное болото. Противная вонючая жижа залилась в нос и распахнутый в крике рот, связала по рукам и ногам, перепутала местами верх и низ… Где-то в стороне взревело, и вода забурлила, когда багник нырнул следом и защелкал зубами, пытаясь схватить желанную добычу. Каким-то чудом я увернулась и наугад ткнула кинжалом. Я рвалась туда, где то и дело вспыхивал белый свет, отчаянно надеясь, что это дело рук Мария и там я смогу дышать. Я едва успела поднять лицо над поверхностью болота, как багник схватил меня за ногу и дернул обратно на глубину. Глотнув густого воздуха, я без вскрика ушла под воду. Багник тянул меня на дно. Вода давила все сильнее, и вдруг я поняла: она полна злобы. Ее спеленали тугими берегами, отрезали живые ключи, закрыли от нее небо и запретили обновляться и падать дождем. Она была в плену и ярилась на тех, кто это сделал. Я потянулась к злости воды, и пальцы закололо, будто в них впились сотни крохотных игл. Только это были не иглы – капли. Я попросила у каждой капли ее злость и собрала всю в один клубок.

А потом швырнула его в багника.

Его отбросило наверх, туда, где неистовствовал Марий. Огнено-сец не растерялся, и в отчаянно взвывшую нечисть ударила молния. Багник завизжал и начал расползаться в неопрятную кучу. Сверкнула вторая молния, за ней третья. Болотная тварь не успела завершить преображение. Обугленное тело, застрявшее на полпути между обликами, медленно поднялось к поверхности и закачалось, пуская круги по черному зеркалу.

Мои руки и ноги словно были опутаны жесткой веревкой. Я дернулась, пытаясь выбраться из болота, – но не успела. Ряска наматывалась со всех сторон, как живая, а с глубины уже спешили новые твари, привлеченные шумом и запахом добычи. Я рванулась наверх изо всех сил, даже не подумав, что могу снова попросить помощи у воды…

Сильная рука ухватила меня за шиворот и выдернула на твердую землю. Я даже не удивилась тому, что чуть не утонула всего в паре шагов от края болота. Я вообще ничему не удивлялась, потому что была очень занята тем, что выблевывала вонючую холодную жижу, пропитавшую меня, казалось, до самых костей.

Совий поддерживал мои волосы, пока я не пришла в себя настолько, чтобы сесть и отдышаться. Охотник протянул флягу, и я присосалась к ней, забыв, что сама велела беречь воду. Я ждала нравоучений от Мария, но вместо них дейвас присел на корточки и погладил воздух над моей головой. По спине потекло тепло, обнявшее меня пуховым одеялом. А когда Болотник встал и отвернулся, так и не проронив ни слова, я поняла, что обсохла и согрелась.

– Я видела маму, – неожиданно вырвалось у меня.

Мне было стыдно за то, что я так безрассудно покинула лагерь. Оправдываться я не собиралась, но мне слишком хотелось хоть с кем-нибудь поделиться своими чувствами. Может, если рассказать кому-нибудь, то я перестану бросаться на любой манок, как блаженная…

– Это был обман, – отрезал Марий. – Твоей матери здесь нет. Где бы она ни находилась, если б она попала в Навий лес, то не выжила бы. Ты почти угадала. Чаща – верхняя часть Подземного мира. Все духи уходят ниже либо становятся нечистью. Впрочем, нет, я ошибся. Если это твоя мать, то она давно стала навьей тварью. И тогда бежать к ней с распростертыми объятиями – мысль еще более идиотская, нежели уходить ночью за миражом.

– Марий, заткнись, – холодно процедил Совий, прожигая дейваса взглядом.

– А то что? Всадишь в меня стрелу? И будете блуждать здесь, пока вас не сожрет какая-нибудь нечисть. Я из нас троих единственный, кто способен трезво принимать решения.

Марий не успел договорить, как воздух вспорол кулак и с хрустом влетел в его лицо. Убивать Болотника Совий не собирался, но проучить – еще как. Голова дейваса мотнулась вбок, и он непроизвольно отступил на пару шагов. Возле подошвы его сапог заплескалась черная жижа. Болото – пока еще вдалеке – колыхнулось, на поверхности показалась чья-то безобразная морда и бесшумно ушла на глубину Марий тронул холеными пальцами струйку крови, растер темную жидкость между пальцев и усмехнулся:

– Вот теперь к нам точно заявится вся та нечисть, что еще не видела представление, которое мне пришлось устроить из-за нашей маленькой раганы. Или все же лаумы?

Я встала на ноги и сбросила с себя кафтан дейваса. Меня тут же затрясло от холода, но я только вскинула голову, надеясь, что с гордостью, и взглянула в глаза Марию. Потом сделала два шага и уронила тяжелое черное одеяние на хлюпающую землю у его ног.

– Он прав, Совий, – оба уставились на меня с таким удивлением, что при иных обстоятельствах я бы рассмеялась. Но сейчас я за все сокровища мира не заставила бы себя даже улыбнуться. – Я сглупила и подвела нас всех. Больше этого не повторится.