Рагана

Старшая наблюдала за мной через огонь – я чувствовала ее рассеянный, но безотрывный взгляд. От мечущихся серых фигур и жара пламени вдруг закружилась голова. Я встала и поклонилась Яросвете, удостоившись ответного кивка, и направилась по дорожке в сторону землянок.

За пределами Убежища шумел и вздыхал лес: скрипели корни, щелкали ветками-клювами жутковатые деревья, вдалеке тоскливо выла какая-то голодная тварь. Весь облик Чащи дрожал, затянутый дымкой будто от жара, ее облик поминутно менялся – едва заметно, сбивая с толку, путая глаза и мысли. Я с трудом отвернулась от неё и отправилась на поиски своего ночлега.

Все землянки казались одинаковыми, без каких-то меток или признаков жизни. Сердце снова тоскливо сжалось: в деревнях людей и наличников одинаковых не встретишь, у каждого дома – свое лицо. Идя по Убежищу, я никак не могла отделаться от ощущения, что все это – лишь дурной сон. Я сравнивала портреты на обложках прочитанных книг с встречающимися на пути женщинами, больше похожими на мавок или лесавок. Сухие тела. Горящие алым светом глаза. У всех поголовно длинные белые волосы. Большинство плело косы, и только Яросвета носила их распущенными, заплетая всего пару косичек по бокам от лица. Словно Чаща выела из них все цвета вместе с жизнью...

Ноги донесли меня до домишка, напоминающего гнездо ласточки. Его стены были сделаны из глины – такой же серой, как вездесущий песок, укреплены ветками и крупными валунами. После разговора с дейвасами Яросвета привела меня к этой землянке и сказала, что здесь я буду ночевать. Но, кроме жилья, она дала мне кое-что еще – двух то ли охранниц, то ли стражниц, Ртуть и Серу, неотступно следующих за мной бесшумными тенями. Старшая сказала, что они будут охранять мой покой и помогут сдержать влияние Чащи, подчас слишком тонкое и незаметное.

Ртуть и Сера застыли по обеим сторонам от мазанки, сливаясь с ней пепельным цветом кожи, а я нырнула внутрь. Мне было неловко от их присутствия: высокие лаумы выглядели так, словно не защищали меня, а стерегли. Я прикусила губу и постаралась прогнать нехорошие мысли. В конце концов меня не заперли и не запретили бродить где вздумается. Не слишком-то это похоже на плен.

В голове крутились обрывки разговора двух дейвасов, но я так и не придумала, как выручить Совия и обойтись без кровопролития.

Я упала на шкуры, злясь на саму себя. Все это было ужасно неправильно, и Старшая была неправа, так легко согласившись с Марием и нацепив ошейник на Совия. Вдруг Болотник всех обманул? Быть может, на самом деле именно ему судьба дала больше силы? Я тут же устыдилась своих мыслей – ведь почти подумала о том, что лучше бы Марий оказался на месте Лиса. Но это тоже не стало бы выходом, потому что для меня не было разницы, чью жизнь забирать...

Я смотрела в потолок сухими глазами.

Дым от сложенного из камней очага медленно поднимался наверх и растекался мягкими белесыми завитками. Я наблюдала за тем, как они плавно свивают и расплетают кольца, чувствуя, как тяжелеют веки. Поглубже вдохнув, я удивилась: показалось, что в запах обычного древесного дыма добавилась нотка речной прохлады. Дым стал плотнее, начал опускаться, ложась на мои плечи пушистым пледом. Я с удовольствием закуталась в него, чувствуя, как оседают на коже влажные капельки. Пахнущий костром и водой туман мягко подтолкнул в спину, побуждая встать. Я хихикнула: похоже, он приглашает меня поиграть. Почему бы и нет? Мне было уютно и спокойно в объятиях туманного покрывала, и я доверилась ему без остатка.

Выглянув из землянки, я скорчила рожу застывшим охранницам. Они безучастно смотрели перед собой, не замечая или не желая замечать меня. А я выплыла из дома и побежала прочь, не удивляясь тому, что следов в песке не остается. В мире, который я видела сквозь туман, все было иначе. Мне не нравилось увиденное. От встреченных лаум веяло потусторонней жутью. Домишки скривились и оплыли, как свечные огарки или сбежавшая из кастрюли квашня. Промеж водяниц сновали тени, и я отвернулась, испугавшись того, что могу понять, если всмотрюсь в них внимательней.

Туман вел меня к границе Убежища. Я остановилась прямо на ней, не решаясь пересечь невидимую, но ощутимую черту. Нерешительно взглянула на молчаливую Рощу. Как ни странно, новым зрением она виделась такой же: похоже, Навий лес не стеснялся своей сути. Собственные чувства вызывали у меня удивление, но да – я ощутила уважение. Мой страх перед потусторонним миром чуточку уменьшился, как будто уважение стало холодной водой, разбавившей обжигающий кипяток.

Поколебавшись, я все же ступила на сизый мох, скравший звук моих шагов. Я невольно улыбнулась при мысли о том, что снова сбегаю из лагеря, но нарушенное обещание никак меня не угнетало. Ведь я давала его Марию, а не Старшей и ее соратницам.