Радость. Как наполнить тело энергией, а жизнь счастьем

И такой выход на поверхность в самом деле произошел, когда – с моей поддержкой – Гэри почувствовал себя настолько уверенно, что смог позволить себе немного сойти с ума. Дыхательные упражнения, плач, пинки и пронзительные вопли были неотъемлемой частью нашей терапевтической работы почти во время каждого сеанса. Чтобы обрести собственный голос, он должен был, что называется, заткнуть голос своей матери, который и сейчас продолжал в нем жить и указывать, что он должен делать, чего именно ей в данный момент хочется, как ему себя вести и т. п. Сдавливая скрученное махровое полотенце так, словно это была настоящая человеческая шея, он визгливо орал на нее: «Заткнись! И перестань жаловаться, иначе я убью тебя!» Кроме того, он лупил кровать кулаками, чтобы расколошматить образ своей злобной матери. Медленно и постепенно Гэри избавлялся от боязни того, что если он на самом деле вскипит, то уже не остановится и дойдет до настоящего сумасшествия. Да, теперь у него действительно случались приступы безумия, но это было не более чем безумие гнева, а не безумие душевной болезни. В обоих случаях контроль со стороны эго пропадает, но в первом из них это происходит из-за капитуляции перед собственным телом или перед своим Я, в то время как во втором случае пропадает само Я.

Любая форма чрезмерного стимулирования или перевозбуждения ребенка может привести к психическому заболеванию, если подобное воздействие тянется достаточно долго. Одной из таких форм является сексуальная стимуляция, осуществляемая то ли через физический контакт, то ли путем обольщающего, совращающего поведения. У ребенка нет возможности разрядить соответствующее возбуждение, которое в результате начинает воздействовать как стабильный раздражитель, прочно угнездившийся в теле. В главе 8 я подверг рассмотрению клинический случай Люсиль, рассказывавшей, что она ощущает во влагалище постоянное возбуждение, которое никак не может разрядить. По мере продвижения нашей терапии Люсиль стала осознавать, что в ее личности присутствует какая-то доля «безуминки». Она чувствовала смущение и одновременно ощущала собственное отличие от других людей, причину чего мы можем проследить в воздействии со стороны отца, который, с одной стороны, сам был чрезмерно озабочен сексуальными проблемами, а с другой – порицал в других людях всякое выражение сексуальных чувств или интересов. Мать Люсиль вела себя на публике как щепетильная жеманница, что не мешало ей искать тайные сексуальные удовольствия и находить их. Все это являло собой пример достаточно типичной ситуации – двойственной и противоречивой, когда ребенок получает две совершенно противоположные установки: одна из них характеризует сексуальность как нечто возбуждающее и восхитительное, другая – как столь же скверное и грязное. Вдобавок оба родителя проявляли открытый интерес к ее сексуальности; в частности, отец частенько и совсем не безучастно притрагивался к ее ягодицам. Одного этого было достаточно, чтобы доводить бедную девочку едва ли не до безумия, но ей, благодаря исключительно сильному телесному зажиму, удавалось сохранить определенную цельность личности и психическое здоровье. Макс, случай которого рассматривался в предыдущей главе, был доведен почти до сумасшествия своей матерью, старавшейся, по его словам, «во всем взнуздать и оседлать меня». В нем, правда, не развилась телесная ригидность, характерная для Эстер или Люсиль. Вместо того чтобы добиваться контроля над владевшим им возбуждением через посредство ригидности тела, он давал этому возбуждению выход в почти принудительной сексуальности и во вспышках дикой ярости. Однако указанное поведение не оказывало влияния на уменьшение глубинного возбуждения и связанного с ним разочарования, от которого он сильно страдал. Это разочарование брало свое начало в сильных напряжениях, существовавших в его теле и размыкавших энергетические связи между головой и телом, с одной стороны, и между тазом и туловищем – с другой.