Радио Хоспис

Стас вдруг встал, окинул каморку пустым взглядом. Беби-Бум замер на полуслове. В то же мгновение замолчала пишущая машинка за перегородкой, раздался скрипучий скрежет, с которым лист вырывают из каретки, и сразу вслед за этим сыпуче ударил в высокие стекла аудитории брошенный порывом ветра снег.

– По закону, – проговорил Стас, – мы имеем право потребовать продолжения дела, если у нас на руках будут неоспоримые доказательства. Верно?

– Верно, – кивнул Хворостов, с интересом глядя на своего непосредственного начальника. – Но как раз именно их у нас нет. Я имею в виду не трупы, оставленные снайпером. Я имею в виду доказательства, противоречащие принятой версии, согласно которой убийца погиб во время взрыва.

– Но у принятой, так сказать, версии также нет неоспоримых доказательств, – покачал головой Беби-Бум.

– А вот это демагогия, – усмехнулся Хворостов. – У принятой версии есть главное и неоспоримое превосходство – она результативна, задокументирована и положена на полку. К тому же нет смысла отрицать тот факт, что после взрыва убийства действительно прекратились. Для того чтобы просто расшатать это сооружение, понадобились бы ураганные доказательства. А учитывая, ктостоит против продолжения расследования…

– Все это верно, – кивнул Стас. – Вопрос в другом. Если у нас на руках все же окажутся доказательства, что убийца не погиб во взрыве, а сами убийства были спланированы…

– Нас уничтожат, – проговорил Хворостов, глядя в потолок.

– Согласен, – кивнул Беби-Бум, нахмурясь. – Ставлю на автокатастрофу.

Все замолчали. Неутомимый стенограф за перегородкой вновь проскрежетал кареткой, тинькнул колокольчик, и клавиши застучали с прежней энергией.

– В конце концов, – пожал плечами Хворостов, – если подумать, то мы ничего не добьемся, подняв вокруг этого дела шум. Нас закопают, и это ничего не изменит. Надеюсь, среди нас нет идеалистов, полагающих, что доказательство преступной деятельности государственной системы способно что-то изменить внутри системы?

– Глупо даже так думать, – пожал плечами Беби-Бум. – Формулировкой «государственные интересы» можно прикрыть что угодно.

– Вот именно. Система меняется только тогда, когда ее существование в прежнем виде становится невозможным. Но при этом она остается все той же системой, просто поданной под другим соусом. Идеология, особенно политическая, рассчитана на потребителя, как и любая внешняя сторона любого продукта. При всем том эта внешняя сторона, как правило, не имеет никакого отношения к самому продукту, точнее, имеет, но только в сознании потребителя. К химии или, скажем, вкусовым особенностям непосредственно продукта это все не имеет никакого отношения. Другими словами, продукт всегда остается практически одним и тем же.

– Та же, так сказать, лошадь, только сбоку, – согласно кивнул Беби-Бум. – Только, я бы сказал, у этой лошади тяжелые копыта.

– Верно. И переть против этих копыт глупо, да и бесполезно, – продолжил размышлять Хворостов, все так же глядя в потолок. – Но… вряд ли мы кому-то навредим, если, не афишируя, узнаем правду для себя лично.

Стас вздохнул. Откуда-то снова потянуло запахом кофе. Этот день оказался стремительным, насыщенным и на удивление нерезультативным. Если не считать загадочной встречи в складах.

– Тут такое дело… – покачал головой Стас. – Сегодня, когда мы были в складах, я встретился с одним человеком. Точнее, он меня встретил. Ну, не важно. Он… Он передал мне кое-какую информацию. У меня нет никакой гарантии, что эта информация достоверна, а даже если и так… Я не уверен, что она нам что-то даст. Но возможно – только возможно! – что благодаря ей мы получим доказательства.

Они в очередной раз замолчали. Все смотрели на Стаса. А ему вдруг показалось, что сама обстановка этой каморки начинает привыкать к внезапным приступам тишины. Стас только не смог ответить самому себе, хороший это знак или нет.

– Мы же ничего не теряем, проверив эту информацию? – осторожно спросил Хворостов спустя долгую минуту молчания.

– Кроме собственной головы – ничего.

– Невелика потеря, – проговорил Беби-Бум. – Я ее раз пять терял. Правда, в основном из-за женщин…

– А могут и не поймать, – снова выглядывая из-за плеча Беби-Бума, проговорил Душка Джи. – Не пойман – не вор… Т-так ведь?

– Кстати, а где Шенкель? – спросил Хворостов.

Все зачем-то стали оглядываться, словно Роберт вполне мог оказаться и в каморке.

– Он должен был ждать нас по приезде, – проговорил Стас. – Джи, дружище, пробегись до гаража. Если он там, пусть поднимется.

– А я пока кофе сделаю, – решил Беби-Бум. – Очень, так сказать, хочется кофе.

* * *

Они разошлись, и Стас вновь остался один в кабинете. Хворостов отправился навести справки по делу о двойном убийстве в доках у группы, которая вела его ранее. Понятно, что дело, скорее всего, мертвое, но надо было создать хотя бы видимость работы по навязанному направлению. Стас закрыл глаза и откинулся в кресле.