Рабыни рампы

- Значит, вы не узнаете меня? Понимаю, люди меня не узнают без парика. Это мне урок, чтобы впредь не показывалась без него. Ты была права, - она подтолкнула заинтригованную Лейк. - Она утверждала, что в таком виде меня никто не узнает. Мы даже заключили с ней небольшое пари, - выудив из сумочки доллар, она передала его Лейк. - Договор дороже денег.

- Боже мой, теперь я узнаю вас, простите меня, - расстроенная дама протянула ей книжку. - Не окажете ли любезность?

"Желаю удачи во всех начинаниях, - написала Карен. - С любовью, Долли Партон".

Дама была настолько смущена, что не осмелилась и взглянуть на блокнот до самого выхода. Там она оглянулась на Карен - в ее глазах сквозило недоверие.

- Неужели ты думаешь, что это на самом деле… - пытала она свою дочь.

Они слышали, как до самой Пятой авеню от души хохотала ее дочь.

В изумлении Лейк уставилась на Карен.

- Никогда не думала, что ты способна на такое. Я просто в шоке.

Карен посмотрела на нее невинными глазками.

- Ей только нужно было сказать: "Нет, я не узнаю вас". По-моему, я не вырывала у нее из рук блокнот.

- Ты невыносима, - фыркнула Лейк. - Я думала, что ты сперва покапризничаешь или по крайней мере изобразишь на лице праведное негодование. На твоем месте многие бы так поступили. Но ты была в своем амплуа.

Карен бросила на нее странный взгляд.

- Никогда не допускай ошибки и не считай, что люди, умеющие жить, меньше чувствуют, чем те, которые жить не умеют.

- Что ты имеешь в виду? - с нажимом произнесла Лейк.

- Ладно, оставим, - Карен потягивала чай из чашки. - Это неважно.

Они обе решили оставить эту тему.

Лейк, пошарив рукой среди лежавших у ее ног пакетов, вытащила из кучи один.

- Это тебе. Нет, сейчас не открывай. Дождись нашего возвращения в отель.

Карен с любопытством взирала на пакет, стараясь приоткрыть уголок, - что там?

- Это тебе на вечер, а если ты намерена разбить то, что в коробке, то тогда я сама ее понесу, - она начала надевать пальто. - Ты ослепишь этого маленького чудака.

- Ослепление - это по твоей части, - возразила Карен. - Я никого не ослепляю. Боже, мне совершенно не нужен этот вечер. Я не в той команде.

- Джон Эллисон будет тобой очарован, - сказала Лейк, складывая свертки и пытаясь рассчитать, какую сумку в какой руке нести.

Карен пожала плечами, стараясь казаться абсолютно безразличной, хотя это ей не совсем удавалось. Она прекрасно знала Джона Эллисона. В каждой школе, в каждом колледже, в каждой конторе был свой Джон Эллисон. Этот парень всегда поступал правильно, он никогда не был ублюдком до конца и мог состроить такую улыбку, на которую попалась бы сама мать Тереза. Этого парня любили все девушки, и никто из них не мог похвастать одержанной победой. За исключением той девушки, которая проголосовала за Лучшего человека года в своем календаре, и такие отношения длились только до того момента, пока она не остановила своего взора на английском студенте, прибывшем в их страну по обмену. Да, Карен знала Джона Эллисона, и такие парни, как он, всегда заставляли ее чувствовать себя невидимкой.

- О'кей, - сказала она себе. - Можно пожертвовать одним вечером.

- О чем ты бормочешь? - с улыбкой спросила Лейк. - Ты ругаешься про себя, как невоспитанная дама. Пошли найдем такси. Хочу немного отдохнуть до начала шоу.

Джон Эллисон не отличался особыми успехами в средней школе, если не считать, что он постоянно курил марихуану и без конца попадал в различные переделки. Школа для него была отчаянной скукой, все вокруг шло насмарку, ему предстояло жить и умереть в Хайленде, небольшом городке неподалеку от Нью-Йорка, где он прожил всю свою жизнь. Он был младшим из шести детей в семье, и ко времени его появления на свет родители его основательно поизносились. Им заранее был известен любой трюк, который он намеревался выкинуть, и у них не было настроения наблюдать за различными вариациями. Они уже порядком устали от проталкивания пяти своих чад, не блещущих талантами, по ступеням образования: курсы игры на гитаре, религиозное обучение, колледж. Они без обиняков объяснили Джонни, что если он намеревался кем-то стать в этой жизни, то должен позаботиться сам о своем образовании и обо всем прочем в этом роде. Джонни нашел работу на заправочной станции и вообразил, что на этом заканчивается вся жизнь и все время, отпущенное Джону Эллисону. Он слишком поздно родился, и к тому же не в той семье. Он приторговывал марихуаной - нет, небольшой бизнес, просто чтобы раздобыть денег на покупку кроссовок "Адидас" и пойти с девушкой на вечерний сеанс в кино. У него были длинные сальные волосы, и, как только у него начала расти щетина на лице, он отрастил бороду. Когда он появлялся в городе, то большинство добропорядочных граждан старались держаться от него подальше. Он был юным хулиганом, и общение с ним грозило бедой. В последнем классе к нему как нельзя лучше подходила фраза в календаре: "Это человек, по которому тюрьма плачет".