Рабы Парижа

Случалось ли вам видеть, как на бульваре принц С. встречается с Г., с человеком, которому даже я не подам руки? Принц, этот гордый вельможа, дружески пожимает руку известному негодяю. Почему? Я пока не смог узнать, но уверен, что эта тайна потянет на сто тысяч!

Я знаю порядочное, честное общество, которое за то, что однажды поступило не так, как должно, вынуждено платить пенсию в двадцать пять тысяч франков одному подлецу, увешанному иностранными орденами, потому что он может раскрыть это дело и представить несомненные доказательства!

Конечно, тут нужна осторожность. Ведь французский суд не любит шутить с теми, кто живет за счет шантажа, да и полиция довольно бдительна…

К счастью, занятия Катена и Ортебиза, — один адвокат, а другой врач, — как нельзя лучше подходят для нашего дела. Недолго думая, я нанял вот эту квартиру и завел агентство по найму прислуги. Выбор был хорош! Результаты доказали это. Никто лучше прислуги не знает тайн своих господ. Мои товарищи могут это подтвердить.

— Знаю, — улыбнулся Круазеноа.

— В самом деле, маркиз, вы никогда не хотели взять прислугу из нашего агентства, но разве я из-за этого знаю о вас меньше? Моя контора, такая ничтожная с виду, на самом деле — центр той огромной паутины, которая опутывает весь Париж. Я потратил на это двадцать лет. И теперь у меня везде есть глаза и уши. Полиция тратит миллионы на содержание своих агентов, а у меня же целая армия, бесплатная и надежная! Каждый день сюда, в контору, приходят около пятидесяти человек. А за год?

Полицейские агенты украдкой ходят вокруг домов, которые их интересуют. Мои же агенты живут в этих домах, знают все интриги, все страсти, которые волнуют их господ. И это не все. Конторщики, казначеи, бухгалтеры — те, кто обязаны мне своим местом, аккуратно извещают меня о торговых делах своих хозяев. А официанты в ресторанах?

Но не думайте, что все эти люди знают, что являются моим орудием. Нет! Большинство из них делает это просто в силу своей природной склонности. Каждый из них приносит мне буквально по волоску, а я сплетаю из них веревку! Обычно слуги, приходя сюда, разговаривают между собой. Нам остается только слушать. Вечером перебираем все услышанное и почти всегда что-нибудь вылавливаем!

Вот, маркиз, чем мы занимаемся…

— И бывали годы, — вмешался Ортебиз, — когда наш доход превышал двести пятьдесят тысяч франков!

С самым любезным выражением лица, но откровенно насмешливым тоном задал Круазеноа свой вопрос:

— За какие же заслуги я удостоен вашей протекции?

Маскаро заметил насмешку, но не забыл то, ради чего начинался весь этот разговор.

Поль же, который вначале приходил в ужас, сейчас был в восторге от этой мудрой философии.

— Итак, — сказал Маскаро, — я приступаю к делу. Все эти годы мы торговали тайнами и были неплохо обеспечены. Не всегда мы торговали за деньги. Иногда надо было кого-то устроить на хорошее место. Иногда сделать уступку своему самолюбию… Но все на свете, в конце концов, надоедает. Мы состарились. Нам пора отдохнуть. Мы решили удалиться от дел. Но сперва нам необходимо получить долги и, по возможности, выгодно продать товары нашей лавки.

— Это вполне справедливо, — заметил Круазеноа.

— У меня в руках, — продолжал Маскаро, — есть множество документов. И хотя они весьма важны, извлечь из них выгоду не так-то легко. Я рассчитывал на вас, чтоб получить значительные суммы, которые следует взять на эти документы.

При этих словах лицо Круазеноа побледнело.

Как! Он пойдет с этими документами! И будет ставить человека перед выбором: деньги или честь?!

Он с удовольствием бы согласился участвовать в этом постыдном торге и иметь в нем свою долю… Но… чужими руками…

— Никогда! — вскричал он, — никогда! На меня не рассчитывайте!

Негодование маркиза казалось столь искренним, решимость столь твердой, что Катен и Ортебиз беспокойно посмотрели на Маскаро. Но тот был спокоен.

— Хорошо, — сказал он, — довольно ребячиться. Я слишком много сказал. Подождите прежде, чем кричать. Я вам говорил, что документы эти особой важности. Самые большие затруднения встречаются в семейных делах. Мужья говорят: «Я не могу взять деньги без ведома жены». Жены отвечают то же. И эти люди искренни. Сколько раз было такое, что многие из них бросались передо мной на колени и говорили: «Пощадите!.. Я сделаю все, что вы хотите, вы получите больше, чем просите, только найдите предлог…» Предлог я искал и нашел. Предлог таков: промышленное общество, о котором вы объявите в течение месяца!

— Клянусь вам… — начал маркиз, — я не понимаю…

— Извините! Вы все хорошо поняли! Тот, кто, боясь семейной ссоры, не мог дать и пяти тысяч, даст теперь с удовольствием десять и скажет дома: «Я вложил деньги в общество…» Что вы на это скажете?

— Идея превосходна. Но неужели нельзя обойтись без меня?

— Но во главе кампании должен быть человек…

— Но, вы…

— Вы шутите, маркиз? Кто я такой, чтобы стать во главе компании? Ортебиз — врач, Катен по своему положению не может заниматься спекуляцией, он хорош как советник, а у вас есть имя и титул.

— Имя? Титул?!