Рабы Парижа

Кто-то разрушал кирпичную кладку, сложенную Маскаро и Бомаршефом!

Мартен-Ригал, Ортебиз и Катен обменялись взглядами, полными отчаяния.

Средь бела дня ломает без спросу чужие стены только тот, у кого есть на это право. Так могут действовать только полицейские, имеющие ордер на арест!

Виолен дрожал всем телом.

Де Шандос не мог понять, что происходит, и растерянно смотрел на банкира.

Флавия обратилась к отцу:

— Папа, почему ты молчишь? Прикажи, чтобы перестали стучать.

— Да-да, — пробормотал он. — Сейчас я пошлю кого-нибудь…

Он нетвердыми шагами подошел к двери, открыл ее — и оцепенел от страха.

За дверью стоял Лекок.

— Мы погибли! — прошептал Ортебиз.

Лицо сыщика выражало то удовлетворение, которое испытывает драматург во время превосходного спектакля, поставленного по его пьесе.

— Я так и думал, господин Мартен-Ригал, что после стука в одну дверь вы сразу же откроете мне другую, — сказал он, входя в кабинет.

За ним следовали полицейские во главе с комиссаром.

Стук прекратился.

— По какому праву вы врываетесь в дом и нарушаете покой моей семьи? — осведомился банкир, несколько овладев собой.

— Мы должны арестовать Батиста Маскаро, содержателя агентства по найму прислуги, — сказал Лекок.

— Вы видите, что его здесь нет, — ответил Мартен-Ригал. — Говорят, что он уехал.

— В таком случае нам нужен его служащий Тантен.

— Впервые слышу это имя. Чем могу быть вам полезен?

Сыщик кивнул полицейскому комиссару. Тот подошел к банкиру и объявил:

— Мартен-Ригал, именем закона вы арестованы!

— На каком основании?

Лекок пожал плечами.

— По-вашему, Тантен настолько чисто вымыл руки, что на Мартен-Ригале не осталось ни одной капли крови господина Андре?

— Я вас не понимаю.

Знаменитый сыщик вынул из кармана листок бумаги, развернул его и громко прочитал:

«Милый Поль!

Мы должны любить и беречь моего дорогого отца, который не постыдился надеть такие жуткие лохмотья и зеленые очки, которые ему совсем не идут, да еще приклеить эту гадкую бороду, и все это для того, чтобы принести нам счастье…»

— Перестаньте, прошу вас! — простонал Мартен-Ригал. — Я все делал ради Флавии — и она же меня погубила…

Лекок спрятал письмо и подошел к адвокату:

— Вы тоже арестованы, Катен.

Не отвечая сыщику, адвокат обратился к полицейскому комиссару:

— Вероятно, произошла какая-то ошибка. Я пользуюсь достаточно большим влиянием в парижском суде, чтобы со мной не обращались так бесцеремонно.

— Приказ о вашем аресте отдан в письменном виде с соблюдением всех предусмотренных законом формальностей, — сказал комиссар. — Желаете ознакомиться?

— Нет. Я прошу немедленно проводить меня к судье, который подписал этот приказ. После пятиминутного разговора с ним я буду свободен.

— Вы в этом уверены? — насмешливо спросил Лекок. — Значит, вы еще не знаете о происшествии, вызвавшем два дня назад большой переполох в округе Ла Барен! Рабочие копали канаву и обнаружили в земле труп новорожденного ребенка. Он был завернут в шаль и фуляровые пеленки. Полиция арестовала мать этого ребенка. Ее зовут Клариссой.

Катен бросился с кулаками на Мартен-Ригала, но полицейские схватили его.

— Подлец! — кричал адвокат, пытаясь вырваться. — Ты предал меня!

— Нет, — мрачно возразил Мартен-Ригал. — Эти господа каким-то образом ознакомились с моими бумагами…

До сих пор Ортебиз еще надеялся, что неистощимая находчивость Маскаро подскажет ему путь к спасению. Теперь последний луч надежды угас.

Доктор вынул из медальона маленький сероватый шарик и быстро проглотил его.

— Жаль погибать в моем возрасте и с таким здоровым желудком, — прошептал он. — Надо было лечить больных, а не гоняться за миллионами…

Минуту спустя он уже катался по полу в предсмертных конвульсиях.

— Как же я этого не предусмотрел? — с досадой воскликнул знаменитый сыщик. — Положите его на диван и привезите поскорее врача!

Один полицейский выбежал из комнаты, двое других подняли Ортебиза с пола.

Окаменевший от изумления де Шандос никак не мог решить, что ему делать.

— Вас гнусно обманули, господин герцог, — обратился к нему Лекок. — Этот молодой человек — вовсе не ваш сын. Его имя Поль Виолен и родился он у бедной женщины, которая жила в окрестностях Пуату.

Молодой самозванец попытался все это отрицать, но сыщик, не слушая возражений, подал знак — и полицейские привели из коридора Розу Шантемиль.

Поль не дал ей произнести ни одного слова.

— Я сознаюсь, — поспешно сказал он и залился слезами. — Но я не виноват! Меня заставили! Мне угрожали! Меня самого обманули! Простите меня!

Лекок окинул Виолена презрительным взглядом и указал ему на Флавию.

— Просите прощения не у меня, а у вашей жены. Смотрите, что вы с ней сделали!

Несчастная молодая женщина лежала без чувств в сафьяновом кресле отца.

Полицейские увели арестованных.

Подавленный Катен шел молча, опустив глаза.

Мартен-Ригал оглядывался на дочь и причитал: