Рабство и данничество у восточных славян

«Очень любопытно, — замечал в свое время И. Е. Забелин, — постановление Олега давать на русские города уклады. Если такой устав вместе с данью на 2000 кораблей по 12 гривен на человека можно почитать эпическою похвальбою и прикрасою, то все-таки несомненно, что эти уклады явились в предании не с ветра, а были отголосками действительно существовавших когда-либо греческих же даней, распределяемых именно по городам».²¹² О том, что летописец брал свои сведения «не с ветра», думал и В. Д. Греков, подчеркивая бесспорную согласованность текста русско-византийских договоров X века с записями летописца.²¹³ Правда, Б. Д. Греков полагал, будто автор Повести временных лет (или его продолжатель — компилятор) от себя прибавил к перечню городов Полоцк, Ростов и Любеч.²¹⁴ Причем он исходил из того, что Полоцк был присоединен к владениям киевского князя лишь при Владимире Святославиче в 980 году.²¹⁵ Однако решение данного вопроса должно зависеть не от того, когда был присоединен к Киеву тот или иной город, а от того, кто участвовал в походе. Из летописи известно, что Олег «иде на Грекы», собрав «множество варяг, и словен, и чюдь, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и северо, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверци».²¹⁶ Поэтому нет ничего искусственного в упоминании среди «градов» Полоцка — города кривичей, принявших непосредственное участие в походе на Царьград.²¹⁷ То же можно сказать о Ростове, где жила меря и, вероятно, кривичи,²¹⁸ а также о Любече, расположенном в области обитания северян.²¹⁹ Кстати, М. Н. Тихомиров расценил упоминание Любеча в числе русских городов, получавших дань с Византии, как предостережение против распространенного мнения о вымышленности известий летописца.²²⁰ Правоту ученого подтверждает содержащееся в тексте договора 907 года условие, отражающее все тот же своеобразный статус древнерусских городов: «Приходячи Русь да витают у святого Мамы, и послеть царьство наше, и да испишут имена их, и тогда возмут месячное свое, — первое от города Киева, и паки ис Чернигова и ис Переяславля, и прочии гради».²²¹ И. Е. Забелин следующим образом прокомментировал данный отрывок: «От каждого города в Царьград хаживали особые послы и свои гости, которые по городам получали и месячное содержание от греков, а это, со своей стороны, свидетельствует: что главнейшими деятелями в этих, отношениях были собственно города, а не князья и что князь в древнейшем русском городе значил то же, что он значил впоследствии в Новгороде».²²² Историк несколько торопил события, уравнивая положение князя в Новгороде будущих времен с положением князей в городах Руси X века. Достаточно сказать, что восточные славяне в X веке находились еще во власти родоплеменных отношений, тогда как люди Древней Руси ХI-ХII вв., в том числе, разумеется, и новгородцы, жили в условиях территориально-общинного строя. Это — две разные, хотя и тесно связанные друг с другом, эпохи начальной русской истории. Соответственно и положение князя в каждой из них имело свои особенности. При всем том И. Е. Забелин, однако, верно угадал проступающее в источнике своеобразное социально-политическое значение городов на Руси начала X в., которые являли собою самостоятельные государственные образования типа городов-государств, характерные для древних обществ, иначе — выступали в качестве правящих городов, где наряду с княжеской властью действовали такие присущие родовому обществу властные структуры, как совет старейшин и народное собрание.²²³ Все это вполне объясняет, отчего в договоре Олега с греками фигурируют русские города — крупнейшие политические центры, которые санкционировали и организовали поход на Царьград, утвердив тем свое право на получение дани. По-другому рассуждает А. Н. Сахаров, отвечая на вопрос, «почему ежегодная дань — "уклады'' — оплачивалась не Киевскому государству, как таковому, а на "грады": Киеву, Чернигову, Полоцку и др.». Ответ ему подсказала «практика великокняжеских пожалований дани своим дружинникам, видным помощникам». Оказывается, эта дань «отдавалась им в лен».²²⁴ Надо сказать, что для такого рода умозаключений есть вешняя зацепка. Летописец, перечислив города, которым греки обязались «даяти уклады», замечает: «по тем бо городом седяху велиции князи, под Олгом суще».²²⁵ Можно подумать, что «уклады» предназначены упомянутым великим князьям.²²⁶ Но тогда становится непонятно, зачем все ж таки в договоре называются города. Объяснять это тем, что тут перед нами случайность или несовершенство летописного слога, вряд ли правильно. Ведь в договорной статьей проходит и Киев, где великим князем был сам Олег. Последнее обстоятельство с достаточной ясностью говорит, что суть вопроса заключена именно в городах.