Работы. Мемуар

Один оказался каким-то начальником, не знаю, чего. Когда я сказал ему что-то сделать, не помню уже, плакаты нарисовать (тогда защита была с помощью плакатов, а не диапроектора или, тем более, компьютерной презентации), или какие-то множественные подсчёты сделать по выданной ему формуле и исходным данным, в общем, нечто, что он счёл делать ниже своего достоинства, и он небрежно сказал мне: «Я прикажу своим… (кажется, он сказал «мальчикам», но не уверен. Во всяком случае, было ясно, что имеются в виду какие-то зависящие от него по цепочке подчинения люди), они всё сделают». Я был так удивлён, что даже не стал расспрашивать. Если человек не понимает, в чём смысл учения, и приказывает за него учиться подчинённых, объяснять что-то бесполезно. Не понимаю, почему он не купил диплом, в таком случае. Наверное, с такими начальственными способностями он мог.

В целом типичная картина была такая, что дипломники мне помогали довольно ограниченно, в основном, когда удобнее было записывать результаты измерений вдвоём, скажем, я снимал показания и называл цифры, а он(а) записывал(а). А я писал всю теоретическую и практическую часть их дипломной работы, используя потом тот же материал в очередной статье. Им оставалась какая-то «экономика» (подсчёт всего, потраченного на эксперимент, чтобы научиться вести экономические расчёты в промышленности), «техника безопасности» (тоже огромный раздел дипломной работы, равноправный с прочими)… Причём всё это они беззастенчиво друг у друга списывали, может, заменяя немного цифры, не знаю… Иногда текст выступления на защите писали сами, иногда тоже я… На самой защите в большинстве случаев мне тоже приходилось отвечать на вопросы, если присутствующие действительно заинтересовывались темой, а студент ответить не мог. Между прочим, в комиссии традиционно был Алфёров, советский изобретатель лазера92.

Ещё между прочим, как я слышал, никто из выпускников не идёт работать по специальности. Вот был он до МИСиС менеджером в какой-то фирме, а получив корочки о высшем образовании, сделается старшим менеджером. И всё. Я как-то в коридоре спросил студентов, собравшихся для защиты дипломных работ и ожидавших своего вызова, почему они не хотят, как я слышал, работать по специальности. – Почему же не хотим, – возразили они. – Мы вовсе не против. Если бы нормальную зарплату там платили… – А я вспомнил те контрольные работы и усомнился. Такое впечатление, что большинство с самого начала не предполагало остаться в этой профессии и старалось мозги ею не забивать. Ну, конечно, это экономически обусловлено, согласен, но при таком подходе они уже и не смогли бы нормально работать. Ну, или обучались бы своим обязанностям прямо на месте работы. Я ведь тоже в универе Оже-спектроскопию не изучал. Точнее, формально ещё в универе, но поехавши в Рязань, где делали Оже-спектрометр, а не на лекциях и семинарах в самом универе – там не было такой темы. А теперь, впрочем, и не ей занимаюсь, увы.

Оже не дали

В какой-то момент у кафедры появился Оже-спектрометр, причём сканирующий, т.е. с возможностью рассматривать поверхность в Оже-электронах того или иного элемента, фиксируя карту его распределения по поверхности. Может, не с таким разрешением, как электронный микроскоп, зато одновременно с элементным анализом. Это очень полезно. Например, если у вас карта распределения по поверхности углерода совпала с картой распределения кислорода, значит, это CO или СО₂. Смотря по соотношению количества. Но тут оказалось, прибор давно обещан тому самому бывшему и защитившемуся на кафедре аспиранту. И помощники ему не нужны. Он, кстати, тоже был недавно из армии, и тоже, как сын бывшей моей квартирной хозяйки говорил «так точно!». Вообще быстро пошёл в гору. Стоп, я же не хотел про него.

Фурье и Батразд

Появился у Малинковича Фурье-спектрометр. Этот прибор просвечивает образец инфракрасным светом и по спектру поглощения можно смотреть, какие в нём молекулы. (Можно вспомнить спектры того японца на конференции, которого не удалось как следует послушать). Каталог не так хорошо разработан, как атласы Оже-спектров, в конце концов, молекул неизмеримо больше, чем химических элементов. Но иногда удаётся что-то идентифицировать, хотя бы куски молекул. Фурье-спектрометр он потому, что там не напрямую спектр получается, а с помощью определённого математического преобразования.

На Фурье-спектрометр определили работать двоих, меня и только что появившегося аспиранта из Владикавказа по имени Батик. Я потом узнал, что это уменьшительное от Батразд. Появился он драматично: опоздал к сдаче аспирантских экзаменов. Всё же ему разрешили сдать специальность, и он показал такие хорошие знания, что разрешили сдавать и остальное. Он стал аспирантом и активно взялся за Фурье-спектрометр. Я решил ему не мешать. А может, к тому времени обленился. Мне казалось, у меня и так достаточно много занятий. Которые мне разрешалось придумывать себе самому, и мне это нравилось.