Работа над ошибками (СИ)

Мимо по проезжей части мчались дорогие автомобили, да и тротуар был заполнен явно не бедными людьми. Некоторые из прохожих (преимущественно женщины) обращали внимание на стоявшего возле лимузина четвертого класса рослого, широкоплечего, смуглого молодого мужчину с немного грубоватым лицом и коротким ежиком рыжих волос на массивной голове. Его взгляд скользил по лицам прохожих женщин, не задерживаясь, даже когда те замечали его, — он не искал знакомства с ними. Дверь в салон автомобиля, похожего на большую, приплюснутую сверху серебристую каплю, была открыта (что свидетельствовало о том, что рядом стоял не случайный прохожий, а сам пассажир лимузина). На Максе был новый, с иголочки, костюм из дорогой ткани темно-синего цвета и высокие, выше середины голени, серые сапоги.

«И это здесь она живет?» — думал Макс. — «Но как это возможно? Это район второго, третьего… ну… четвертого класса…»— он смутился от последней своей мысли.

Он никак не мог привыкнуть к тому, что и сам он теперь принадлежал к классу этих респектабельных господ. Но Рина… Максу было известно, что ее принадлежность к пятому уровню была не от рождения. Следовательно, она была из шестого, или, может быть, даже из седьмого (Макс никогда не интересовался у нее, так как это — неприлично) уровня…

Рина, одетая в ярко-желтое короткой платье и такие же желтые короткие сапожки, выпорхнула из подъезда здания с балконами. Макс смотрел тогда вдоль тротуара, ища среди прохожих знакомое лицо, когда ярко-желтое пятно мелькнуло слева на периферии его зрения.

— Рина… ты… ты здесь живешь? — сконфужено пробормотал Макс.

— Да, Макс, конечно же я здесь живу! — весело ответила девушка, уставившись на Макса своими большими зелеными глазами. — Ты опять за свое?

— Чего? — не понял Макс.

— Опять у тебя слова путаются? — улыбнулась Рина.

Макс лишь пожал плечами, еще больше смутившись.

— Ну же! не волнуйся ты так, Макс! Я ведь не кусаюсь, — хохотнула она.

— Извини, Рин, я и сам не знаю… что это со мной, — смущенно улыбнулся Макс. — Вернее, знаю…

— И что же с тобой такое? — спросила девушка.

— Я в тебя влюблен, Рина, — ответил тогда Макс, глядя ей прямо в глаза.

Он мог бы не говорить тех слов, — это и без слов было понятно Рине, но Макс сказал. Только так ему удалось окончательно победить свою проклятую застенчивость.

На мгновение лицо девушки отразило присущее до того одному только Максу смущение: замерев Рина смотрела на него своими большими зелеными глазами, каких не было больше ни у одной женщины на Земле.

Ростом около ста семидесяти, тонкая как тростинка, с изящными, просто безупречно ровными ногами с острыми как у девочки-подростка коленками и совсем недетскими, налитыми грудями, не нуждавшимися во вспомогательных приспособлениях вроде лифчика, темнокожая настолько, что сыскать девушку с более темной чем у нее кожей было задачей не из легких, и притом обладавшая утонченными, вовсе не свойственными чернокожим людям чертами лица, двадцатидевятилетняя Рина была великолепна.

С минуту они стояли посреди тротуара, не замечая обходивших их прохожих, и смотрели друг на друга: смуглый рыжеволосый здоровяк в темно-синем костюме и хрупкая чернокожая девушка в коротком ярко-желтом платье, изящная, точеная, как безупречная эбеновая статуэтка; а потом она протянула свою узкую хрупкую ладонь с длинными тонкими пальцами к его широкой лапе и лапа бережно сжала ладонь. Потом они рассмеялись и беззаботно пошли по тротуару не разнимая рук. Дверь лимузина закрылась и автомобиль медленно пополз следом за ними вдоль бордюра как гигантская ручная черепаха.

Большую часть вечера они бродили по старому городу, по его аллеям и скверам, блуждая по тихим улочкам и широким проспектам, прокатились на старинном метро — одной и достопримечательностей Старого Полиса, прошлись через похожий на настоящий лес старинный парк. Несколько раз они забирались в машину чтобы немного отдохнуть и переезжали из одного интересного места в другое и вновь окунались в атмосферу большого музея, каковым по сути и являлся Старый Полис.

До того вечера Макс бывал в Старом Полисе только проездом, всего несколько раз. Рина же, будучи местной жительницей, с детства знала там все, и, как показалось Максу, помнила наизусть названия едва ли не всех улиц. Она рассказывала ему о местах, через которые они проходили и Макс удивлялся эрудированности девушки. В свою очередь, сам он старался быть интересным и дополнял некоторые ее рассказы краткими описаниями основных веяний тех времен, с которыми те места были связаны. В юности Макс основательно увлекался историей древнего мира и теперь со знанием дела мог говорить об эпохе Нового Возрождения, Большой Войне и времени до нее. Впрочем, Большой Войны Макс не касался, так как они с Риной хорошо проводили время вместе и омрачать эти замечательные часы и минуты рассказами о ядерной зиме и ужасах послевоенного времени ему совсем не хотелось.