Работа над ошибками

— А ты не хочешь походить на тренажеры, с Юриком, например? Мне вот очень нравится! Я все полгода занимаюсь в зале недалеко от дома.

— А я типа ленивый, — признался Макс.

— Ты? Нет. Просто ты собой и так доволен. Я тоже была собой вполне довольна, но надо было чем-то заполнить свободное время, да и сексуальную энергию во что-то трансформировать… А тебе не помешало бы и пузико предотвратить…

? — Что? — возмущенно воскликнул мужчина. — Какое еще пузико?!

— Нет, Макс, ты, конечно, великолепен! — ласково и деликатно объясняла Наталья. — Но тебе все-таки не восемнадцать. Ты же всегда следил за своим внешним видом, и мне очень хочется, чтобы так было и дальше.

Ну вот. Этой суперзвезде теперь мало его красивого лица и интересного стиля в одежде. Это хорошо, если человек стремится получить больше, чем уже есть, но очень плохо, что Наташе уже не нравится тот Максим, каким он является.

— А когда я постарею, что ты скажешь? — бросил он ей, угрюмо отвернувшись в монитор.

— Слушай, извини, — девушка нежно поцеловала его в висок. — Я заговорила о спортзале только потому, что сама этим увлеклась. Я не думала, что тебя это так заденет.

— Я тоже не думал, — пробубнил Максим.

Пока он изучал бизнес-план с учетом того, что «Эго» с апреля начинает предлагать разнообразную кухню, Наташа скользила носом по его шее в поисках эрогенных зон, жадно вдыхая аромат нового французского парфюма. Максиму понравились все подарки, он сказал: «Нет ничего удивительного в том, что ты уже прекрасно знаешь мои вкусы». Катьке тоже понравился подарок, ей Наташа привезла электронный механизм с наушниками: калькулятор, в котором были и часы, и радио.

Катька — достойная дочка своего папы! Вечерком они всей семьей валялись на кровати и смотрели телевизор в объятиях друг друга, потом папа говорил задумчиво: «Ой, уже восемь вечера…», и Катя отвечала: «Все понятно, пошла к себе». Поцеловав родителей и пожелав спокойной ночи, шла в свою комнату, хотя спать ложится она обычно в девять. А иногда Макс не выгонял Катю, но удержаться от соблазна приласкать любимую жену не мог, и тогда девочка сама спрашивала: «Я не мешаю? Уйти?», а Макс отвечал: «Нет, мы пока в рамках приличий. Если тебя ничто не смущает, можешь оставаться».

А Наташа наслаждалась поцелуями и временами пыталась представить себя на месте Кати. Наверно, здорово знать, что твои родители счастливы. Наверно, здорово жить там, где любовь бьет ключом. Наташа ни разу в жизни не видела, чтобы ее родители обнимались, не говоря уже ни о чем другом. Никаких нежностей, никаких приятных слов… Было бы интересно улыбнуться, глянув, как мама прильнет к плечу Алексея. Алексея… Папы.

— Если я не видела, что такое крепкая, ласковая семья, смогу ли я сама создать такую? — спросила Наташа сама себя, но при этом заглянула в глаза Максиму.

— Я тоже не жил в такой семье, — ответил он. — Но пока, вроде, получается. Да?

Да. Все встало на свои места. Все получится, если Макс рядом. Он всю жизнь при самых разных обстоятельствах повторяет: «Не бойся, я помогу». Котенок, свернувшись клубочком, дремлет у нее на коленях под монотонную речь вечерних новостей.

Откуда тогда берется это чертово волнение, стоит только представить себе жизнь после института?

* * *

Димка хочет остаться в Париже еще на один курс. Он присмотрел себе другой институт, договорился с ВГИКом — его отпустят при условии своевременной сдачи ВГИКовской сессии. Актерскому мастерству там не учат, но, зная Наташино притяжение к технике, Дима зовет с собой и ее. Ей хочется. Это Высшая школа имени Луи Люмьера, одного из братьев-основателей кинематографа. Вступительные экзамены — тесты и собеседование — заканчиваются 25 марта, а обучение начнется с октября, и это очень удобно, так как весь сентябрь Наташе и Диме придется сдавать просроченную сессию за весь пропущенный год ВГИКа.

— Ну, и? Ты спрашиваешь у меня разрешения, чтобы там остаться еще на год? — не понял Макс пространных Наташиных речей о Люмьерах, режиссуре, спецэффектах, мультипликации и еще множества вещей, звучащих для Максима как сугубо узкий профессиональный язык разбирающихся в технике.

— Регистрация и обучение стоят 1200 франков, но это надо еще в евро перевести, теперь там везде евро, — выдавила из себя Наташа. И затараторила: — Это уже не будет так, как в нынешнем институте! У меня будут полноценные зимние каникулы, а в мае я уже буду в Москве, даже без отрыва от сессии!

Макс улыбался ее стыдливой манере намекать.

— Тебе деньги нужны? Я дам.

Наташино личико просветлело, как небо, стремительно заливаемое солнцем, пробирающимся сквозь бывшие тучи.

— Ты же копишь на машину, — несмело уточнила она.

— Я что, непонятно ответил? — поставил Макс точку.