Работа над ошибками

— Ничего, — махнула Наташа рукой. Подошла к нему и обняла, прижав к себе его голову. Говорила медленно, чтобы он успевал усвоить ее информацию. — Я тебя понимаю. Мне тоже бывает что-то легче пережить с помощью алкоголя. Но, Макс, пьяный разум не может здраво рассуждать, ты же это знаешь. Правильно понять какую-то ситуацию ты можешь только по трезвому. Следовательно, вполне возможно, что сейчас ты сильно ошибаешься насчет своей вины в Дашиной смерти. Давай, ты перестанешь пить, и тогда мы поговорим с тобой об этом. А? Тогда и ты сможешь мне ВНЯТНО рассказать, что ты чувствуешь, и я буду уверена, что ты вникаешь в мои слова. А сейчас я пойду посплю. Я так устаю в клубе, ты себе не представляешь! Точнее, ты это представляешь, как никто другой!

Наташин сон длился около часа. Потом ее разбудило нечто, нависающее над ней и умоляющее слезно:

— Нат, накорми меня чем-нибудь…

Наташа тяжко вздыхала и снова возвращалась на кухню. Грустное, утомленное выпивкой тело вязко плелось за ней. Наташа открывала холодильник и перечисляла Максу все, что там имелось.

— Суп, котлеты куриные полуфабрикатные, пельмени… Выбирай.

— Не знаю, — ныл он.

— Ты вообще что хочешь? Нормально поесть или перекусить?

— Я ничего не хочу.

Этот диалог раскачивался, как маятник: Макс просил еду, но отвергал любое предложение. Наташа нервно захлопывала холодильник и, скрестив руки на груди, выжидающе смотрела на мужа взглядом злого, невыспавшегося человека. Психовала, оставляла его одного и возвращалась в Катину комнату на свое разложенное кресло. И снова через часик была разбужена нудным завыванием: «Я голодный, я ничего не ел две недели»…

В этот день любая его попытка съесть бутерброд заканчивалась объятиями с унитазом. Пить водку ему уже приходилось только для того, чтобы не умереть от похмелья. Он и сам с виноватым видом объяснял Наташе:

— Трудно сдержаться, когда знаешь, что рюмочка спасет от всех этих мучений.

Наверно, на какое-то время это действительно помогало. Но потом у Максима опять начинались дикие боли в голове, в суставах, хотелось есть и блевать одновременно. Наташа сменила тактику, не ругала его больше, наоборот, сочувствовала. Все-таки отвела Максима в душ и сама тщательно выдраила его тело. Брить бороду не настаивала, а то Макс непременно порежется. Теперь он выглядел значительно опрятнее, хотя спиртовое облако по-прежнему витало за ним по всей квартире.

— Макс, ты похмеляешься, но все равно мучаешься! — пыталась Наташа прорваться в остатки его мозга. — И это постоянная цикличность. Может, лучше не похмеляться, и тогда уже через сутки тебе станет абсолютно нормально?

— Нат, через сутки меня уже не будет в живых! — возражал он, наливая очередную рюмочку.

Наташа отобрала рюмку и подвела итог:

— Ты выпьешь это, и скоро тебе снова станет плохо. И ты снова выпьешь. И так будет длиться день, два, три, десять… До тех пор, пока ты не умрешь от водки. Зачем мучиться столько дней? Я тебе предлагаю легкую смерть. Не пей, и уже через сутки тебя не будет в живых.

Макс внимательно обдумал это, потом заулыбался. Даже ямочек на щеках не видно за этими зарослями…

— Макс, потерпи. Тебя спасет сейчас только терпение.

— Когда у нас будут дети? — неожиданно схватил он девушку за руку и дернул ее себе на колени.

— Не раньше, чем через девять месяцев, это точно, — улыбнулась Наташа.

— Почему? — обиделся он совершенно серьезно, и Наташа расхохоталась.

— Перестанешь пить и поймешь, почему, — издевалась она.

Он промучился еще пару дней. Хотя обещал больше не пить, но свое обещание с первого раза не выполнил. Всю субботу умолял Наташу купить ему пива, в красках описывал, как ему плохо, и как хорошо станет, если через силу влить в себя бутылочку. Предупреждал, что он умирает, и Наташа уступила. Вместе с пивом накормила его львиной дозой активированного угля, сделала ему массаж, чтобы тело не ломало, и ушла в клуб. Сегодня романтическая вечеринка с радио.

А в воскресенье спала до обеда, как убитая; не слышала, что происходит в соседней комнате и в ванной, не видела яркого солнечного света, который в Катиной комнате слепит как раз с утра, и только в два часа дня проснулась от металлического грохота в прихожей. Макс уронил на пол кастрюлю с супом.

— Суп прокис, я нес его выливать в унитаз, — каялся Макс.

Это был день генеральной уборки. Наташа сосчитала пустые бутылки. Три от пива, четыре от коньяка, семь от водки. Всегда думала, что пьянство — удел тупых неудачников, а теперь поняла, что это еще и способ подавить свой интеллект. Подводные камни чрезмерной ответственности.

А еще через час позвонил Саня. Он решил сменить гардероб и попросил Наташу помочь ему в этом. Пойти с ним по магазинам она согласилась без промедления, но, только успев положить трубку, наткнулась на пристальный взгляд возрождающегося к жизни Макса. За эти две недели уже совсем отвыкла спрашивать его мнение…

— Ты против? — уточнила она, не решаясь отойти от телефона.

То, что он против, было видно без особых навыков проницательности. Но он со вздохом покачал головой: