Работа над ошибками

И тут у меня родился замечательный предлог. Убьем сразу двух зайцев. Агата выйдет из положения, а Артур, если захочет, может сразу идти и записываться в Театральную студию.

— Слушай, Агата, я все придумала, — сказала я. — Тебя просила позвонить ему Изольда. И телефон Артура она дала. Ты должна у него, как у новенького, узнать, не хочет ли он заниматься в Театральной студии?

К моему удивлению. Агата совсем не обрадовалась:

— Зойка, у тебя, кажется, от любви совсем крыша поехала. Это ведь жутко неправдоподобно. Если Изольду так заинтересовало, будет или не будет он ходить в Театральную студию, кто ей мешал самой это у него выяснить на уроке?

— А если она тогда не успела или не сообразила? — Мне такое казалось вполне логичным.

— Позже сама позвонила бы ему и выяснила, — откликнулась Агата. — Зачем ей ко мне обращаться с такой странной просьбой?

— А она и звонила сперва несколько раз сама, — сказала я. — Сегодня. После уроков. Но у Потемкиных было постоянно занято. И тогда Изольда связалась с тобой по совершенно другому делу, а потом заодно попросила, если получится, передать Артуру насчет Театральной студии и...

— Чушь собачья, — перебила Агата. — Вон даже у Бесика уши вянут. Он рядом со мной на кровати сидит.

— Тогда сама придумывай! — Других вариантов у меня не было.

— Ну ничего себе! — возмутилась Агата. — Я ведь ради тебя подставилась. Адаскина, пошевели мозгами.

— Я и шевелю, но тебе, видите ли, не нравится.

— Зойка, — возникла в дверях кухни мама, — хватит трепаться. Клади трубку, приводи себя в порядок и спать.

— Мама! — взвыла я. — Еще пять минут! Это очень важно.

— Засекаю время, — не покидая кухню, она уставилась на часы у себя на руке.

— Мама, уйди. Я сама приду через пять минут! — взмолилась я.

— Но именно через пять, — и она вышла.

— Агата, ты видишь, я больше не могу, — быстро проговорила я в трубку.

— Что же мне делать? — в панике пролепетала она.

— Не знаю, но я все-таки советую тебе сказать про Театральную студию, — стояла я на своем.

Однако Агата наотрез отказалась и объявила, что предпочтет просто не подходить к телефону. Пусть предки скажут Артуру, что она уже спит. А до утра она постарается изобрести какой-нибудь убедительный предлог.

— И ты, Зойка, тоже думай, — велела она, но тут в кухню, выразительно постукивая по часам, вновь вошла мама.

— Все! Пока, — быстро проговорила я и бросила трубку. — Иду, мама, иду! — И, притупив бдительность родительницы, я кинулась в ванную.

Перед сном я подумала о Мити́чкиной. Странная все-таки история. Если Танька была у него дома, то он уж наверняка должен был взять у нее телефон. А он явно не знает ее номера. Иначе не стал бы спрашивать у Агаты. Хотя, может, это с его стороны какая-нибудь хитрость. Но Мити́чкина дает! Так засветиться! Хоть бы выяснила, когда у него была, есть на телефоне определитель или нет. Правда, для меня совершенно не новость, что у нее большие проблемы с мозгами. В общем, я даже рада, что она засветилась. Все равно Артур рано или поздно узнает ее номер и, естественно, все поймет. Конечно, если бы не моральные принципы Агаты, то он уже сегодня бы понял. Но с Агатой уже, видимо, ничего не поделаешь.

Мама погасила свет. Жалко, я как раз надеялась дочитать «Алые паруса». Ну да ладно. Отложу до завтра. Я лежала и размышляла об Артуре, мечтая, чтобы он мне сегодня ночью приснился, и для этого засунула «Алые паруса» под подушку.

Мне и впрямь приснился очень странный сон. Я висела в корзине на мачте огромного корабля. Меня окружали надутые ветром алые паруса. Я глянула вниз. Голова у меня закружилась. Там, ужасно далеко от меня, ревел океан, вздымая волны с белесыми гривами пены. Вдруг я увидела, как ко мне по веревочной лестнице поднимается Грэй, который одновременно был Артуром Потемкиным. «Сейчас он меня спасет», — обрадовалась я.

Веревочную лестницу мотал из стороны в сторону ветер, однако Артур упорно карабкался вверх. Вокруг меня словно стемнело. Алые паруса вмиг превратились в черные. А над ними зареял черный пиратский флаг с черепом и костями.

— Арту-ур! — в панике закричала я. — Осторожнее! Тут пираты!

Но он лишь улыбался и продолжал карабкаться вверх.

— Артур! Артур! — не оставляла я попыток предупредить его.

Он вновь поднял голову. От ужаса я едва не вывалилась из корзины. На лестнице был уже не Артур. Мне гнусно ухмылялась физиономия Сидорова, голова которого была повязана черной пиратской косынкой.

— Адаскина! Химию принесла? — оглушительно проорал он и пригрозил кривым пиратским ножом. — Смотри, если мне «пару» поставят!

— Фиг тебе химия! — крикнула я в ответ и, крепко зажмурив глаза, выпрыгнула из корзины в бушующий океан.

— Зойка! Зойка!

Не успев долететь до бушующей морской стихии, я открыла глаза. Меня изо всех сил трясла мать:

— Да проснись ты! Что с тобой случилось?

— Приснилось, — сонно пробормотала я.