Работа над ошибками

Самым высоким оставался построенный ещё до Великой Войны тридцатиэтажный дом-музей правительства республики, известный также как «Дом Иеремии» — резиденция второго и последнего Короля Полиса и первого президента города-государства. Зданию было уже более тысячи семисот лет. На площади перед Домом Иеремии стоял один из древнейших памятников Новой Эры — гранитный монумент, увековечивший Президента Иеремию, его друга и соратника генерала Харриса и четырёх следующих Президентов.

Улицы Старого Города были большей частью бульварами с широкими пешеходными зонами, а некоторые и вовсе превращены в аллеи. Обилие парков, скверов и площадей, среди которых возвышались невысокие дома из стекла, пластика, гранита и железобетона, было отличительной чертой сердца Полиса.

Со всех сторон Старый Город окружали районы немногим менее древние, выросшие вокруг в первые столетия Нового Времени. Если в Старом Городе лишь несколько зданий возвышались на сто и более метров, не лишая при этом зелёные насаждения улиц и парков солнечного света, а прохожих — удовольствия по ним ходить, то в новых районах Полиса солнце можно было видеть лишь с верхних этажей башен. Новые дома с каждым столетием вырастали всё выше и выше. Вначале на сотни метров, потом на километры вверх, заслоняя небо и погружая улицы внизу в царство теней. Освещение на таких улицах работало круглосуточно.

Спустя пятьсот лет после образования республики и начавшегося затем индустриального и экономического роста Старый Полис напоминал окружённую железными скалами зелёную долину. Теперь же, когда минуло уже шестнадцать столетий, его можно было сравнить, разве что, с небольшой поляной в исполинских джунглях, где вместо деревьев в небо устремились двух-, трёх- и даже пятикилометровые мачты из металлопластика и сверхпрочного стекла, опутанные серпантинами дорог и оплетенные «лианами» внешних экспресс-лифтов.

…Они много говорили. Возбуждённо, с упоением, наслаждались обществом друг друга. От исторических экскурсов перешли к темам попроще, к работе, и к пустякам, о которых потом и не вспомнят, потому, что пустяки эти были лишь фоном для более важного. В тот летний вечер говорили не слова; говорили взгляды, говорили прикосновения, говорили вздохи и даже недолгие молчания, совсем не казавшиеся неловкими.

Нагуляв изрядный аппетит, они зашли поужинать в первый попавшийся ресторан, открытый, как выяснилось, ещё при Иеремии.

В ресторане оказалось отличное меню. Они обильно и не без удовольствия поужинали мясом и овощами. Рина ела много и с аппетитом, нисколько не стесняясь Макса, как, впрочем, и Макс. Вряд ли сытный ужин смог бы навредить безупречной фигуре этой полной жизни и энергии молодой женщины. Съев всё до последней крошки, они выпили немного вина и, сговорившись обязательно посетить это место в будущем, снова отправились в летнюю ночь.

— Смотри, Макс, какая красота! — сказала Рина, когда они вышли из ресторана на освещённую мягким светом фонарей узкую улочку.

Жёлтое платье и зелёные глаза девушки отчётливо выделялись в свете фонаря на фоне её тёмного, как сама ночь, утончённого силуэта. Рина с восторгом смотрела в небо, по которому, как раз вдоль улочки, тянулся Млечный Путь.

— Надо же! Не думал, что в Полисе можно его увидеть!

— Только с крыш самых высоких башен и из Старого Города, — заметила Рина.

Они держались за руки бóльшую часть вечера, и когда вышли на улицу, вполне естественно, уже по привычке, снова сомкнули ладони.

— Две тысячи лет люди мечтают о путешествиях туда… — сказал Макс и, помолчав, добавил: — И всё никак не выберутся из своей системы…

Рина долго посмотрела в глаза Макса и стремительно приблизилась к нему. Рука её выскользнула из его руки лишь для того, чтобы лечь на его плечо. В этот момент ладони Макса легли на бёдра девушки и, смяв короткое платье, привлекли её эбеновую фигурку. Без тени стеснения, Рина приблизила лицо к лицу Макса.

— Обязательно выберутся! — шепнули тонкие губы девушки перед тем, как поцеловать его.

Макс знал многих женщин, целовал их, и не только, но никогда до того он ещё не испытывал такой сладости от простого поцелуя.

Обнявшись, они жадно впились в губы друг друга. Тонкие пальцы Рины блуждали по плечам и шее Макса, пробегали по рыжему ёжику волос, гладили лицо, а широкие ладони парня самовольно исследовали её поясницу и бёдра, забираясь под короткое платье…

— Я хочу тебя, Макс! — выдохнула Рина, с усилием оторвавшись от поцелуя.

— Я люблю тебя, Рина! — неожиданно нежно произнёс Макс.

— Поедем ко мне, милый! — страстно прошептала девушка и снова впилась в него губами. Тугие груди её прижались к груди Макса, и ему захотелось скорее сбросить костюм, чтобы кожей ощутить это прикосновение.

Он поднял левую руку вверх от талии девушки и заключил упругую полусферу в клеть своей пятерни.

— Машина, сюда! Живо! — бросил он вслух, не в силах забираться в дебри интерфейса.

Стоявший неподалёку лимузин послушно подъехал к ним и приветливо открыл дверь.