Работа над ошибками

— Конечно будешь… Куда тебе деваться? — снова захлопала длинными ресницами Ангелика и, скользнув со ступени, вытянула вперед и развела в стороны тонкие, но явно не слабые руки, одновременно оттолкнувшись ногами от нижней ступени и оказавшись тут же в середине бассейна, вызвав при этом маленький шторм.

Она стала на ноги в центральной, наиболее глубокой части бассейна, — вода едва скрывала ее плечи, — и пристально взглянула в глаза Макса.

— Хочешь искупаться, Макс? — большие и круглые, в опушении длинных черных ресниц глаза женщины смотрели на Макса снизу вверх. — Присоединяйся!

Макс не заметил, в какой момент образ могущественного управляющего директора одной из ведущих мировых компаний рассеялся, подобно поднимавшейся над водой дымке, сменившись естественной женственностью. Скорее всего, это изменение произошло еще до его появления, и лишь он сам, по привычке продолжал отождествлять стоявшую перед ним нагую женщину с ее уровнем и занимаемой должностью. Теперь перед Максом стояла женщина — просто женщина — ростом довольно высокая, примерно метр семьдесят пять; ее худоба была прилична скорее юной девушке, нежели женщине, которой не так давно исполнился пятьдесят один год, — то же можно было сказать и о ее аккуратных грудях. Макс не знал, касались ли лица Ангелики руки пластического хирурга, но, если бы Ангелика вздумала скрывать свой возраст, он не дал бы ей больше тридцати пяти.

Вдруг до Макса дошло — будь Ангелика чернокожей и сантиметров на десять ниже, а ее груди на пару размеров больше, ее фигура оказалась бы, если и не точной копией, то, во всяком случае, весьма схожей с фигурой Рины.

— Одежду можешь оставить там… — Ангелика указала вытянутым пальцем в сторону от Макса.

Макс обернулся: позади, вдоль граничившей с кабинетом стены стояла деревянная скамья, на которой лежало небрежно брошенное серое платье.

— Прошу меня извинить, Ангелика… — сказал Макс, — но я не могу… Думаю, это плохая идея…

— В чем дело, Макс? Разве я… — Ангелика коснулась кончиками больших и указательных пальцев твердых сосков, — тебе не нравлюсь?

Она плавно развела руки в стороны и оказалась возле ступеней.

— …Или, может быть, ты меня… боишься?

Она сделала шаг, другой, и вот уже потоки воды стекали с ее плеч, меж торчавших с вызовом грудей, вдоль тонкой талии… Еще шаг, и над водой показалась черная полоска аккуратно подстриженных волос — на миг несколько запутавшихся в завитушках капель блеснули в солнечном луче.

— Признайся, Макс, ты ведь хочешь, желаешь меня… Я заметила, как ты смотрел на меня тогда… два дня назад…

Еще шаг, и вот она стоит перед Максом. Обнаженная. Светлая с легким загаром кожа покрыта пупырышками и каплями воды.

Макс дал волю глазам и окинул взглядом женщину. Потом посмотрел на ее лицо, и, глядя в глаза произнес:

— Желать такую женщину как вы, Ангелика — нормально. Было бы странным вас не желать… Во всяком случае, мне так кажется.

Он стоял прямо, опустив руки, и уже не отводил взгляда.

— Тогда я тебя не понимаю, Макс… — сказала она без раздражения, скорее с грустью.

— Я люблю другую, — произнес Макс, решив: будь что будет!

Он еще не успел привыкнуть к роли управляющего (он даже еще не бывал в своей новой квартире). И если сейчас эта оскорбленная его отказом женщина скажет ему, что он больше не начальник отдела, или даже, что теперь он вообще безработный и может убираться вон, он не станет сожалеть о том, что не запрыгнул тотчас в бассейн, как только она ему это предложила.

— Ты говоришь о той девчонке из первого уровня, что прикидывается, будто она из пятого?.. о Рине? — улыбнулась Ангелика.

Вместо того, чтобы удивиться, Макс лишь в очередной раз за тот день сухо заметил про себя, что его уже ничто не удивляет. Немедля он ответил утвердительно:

— Да. Я говорю о Рине. Я не могу… прошу простить меня…

— Прощаю.

Глаза женщины смотрели на Макса со странной нежностью: в ее взгляде сочетались теплота и слабый укор.

— Ты действительно лучше своего предшественника, — сказала она. — Айн был напрочь лишен твоего благородства.

Макс молчал — ответить было нечем.

Едва уловимым движением Ангелика приблизилась к нему на шаг и, встав на цыпочки, чмокнула в лоб влажными губами и грустно улыбнулась.

— Иди уже к своей Рине!..

Глава двадцать вторая. Агар. Проект КДВ

Патриарх явился в зал Совета Святых первым. Он в молчании сидел на своем обычном месте и смотрел на исписанные священными письменами золотые врата, через которые в зал по одному входили смущенные иерархи.

Две с половиной тысячи лет назад Император и Патриарх Азргон построил этот дворец, и приказал установить эти золотые врата. Специально в назидание всем тем, кто в будущем должен был взирать на врата со стоявшего против них престола. На вратах были написаны «Святые Догмы» — цитаты из «Книги всего сущего». Полвека Эвааль смотрел на эти врата, читал глубоко противные ему надписи, заставляя себя снова и снова перечитывать их, как наказание, чтобы запомнить и никогда не забывать. Чтобы научиться тому, чему его не смог научить его мир — научиться ненависти.