Работа над ошибками

Оставшись один, Макс сидел неподвижно, размышляя над тем, что должно было вскоре произойти. Он знал обо всём. Теперь перед ним не было загадок. Теперь всё было ясно.

Он знал, что вскоре произойдёт, и знал, что будет делать в то самое время, и что будет делать после. И даже если он, Макс, потерпит неудачу, неудача эта не остановит движения того могучего маятника в часовом механизме истории, который уже начал раскачиваться. Механизм этот, остановленный много веков назад теми, для кого смена эпох означала конец их влияния, накопил достаточно энергии, чтобы сломить удерживавшие его ветхие скрепы.

Застопоренный механизм оставался исправным всегда. Даже тогда, когда те, кто желали удержать власть навечно, единогласно объявили о новом «конце истории» (незадолго перед Великой Войной уже были такие). Они бахвалились тем, что созданный ими миропорядок — есть вершина социального и экономического развития, с сытой отрыжкой тыча изнеженными пальцами в замерший маятник. Но они обманулись. Они забыли уроки истории. Забыли о том, что единственный эффективный способ остановить механизм истории, это тот, который применили их предшественники тысячу шестьсот семьдесят семь лет назад — всеуничтожающая война. Они забыли, что пока существует продающий и покупающий, нанимающий и нанимаемый, владеющий собственностью и неимущий, существует и противостояние между этими двумя. Единственное, что может быть общего между сытым господином, живущим за счёт ежедневно обираемого им наёмного раба, и этим самым рабом — это антагонизм, который и есть та сила, та энергия, что приводит в движение часовой механизм истории, стрелки которого возвещают смену эпох.

На фоне имеющих вскоре произойти событий, его, Макса, роль не так уж и велика. Всего-то — запустить программный код… Ему не придётся идти в бой против спецназа полиции и личной охраны крупных боссов, против матёрых «волкодавов» Бюро… — против всей той многочисленной армии, что веками охраняет власть олигархов — хозяев «заводов, газет, пароходов»… Всё, что он должен будет сделать, это — запустить обновление…

— Понимание ничего не значит без действия, — сказала ему Ивори тогда в каменном доме на горе. — А чтобы действовать, нужна воля, решимость… Воля, — говорила она, — вот чего лишена бóльшая часть тех, кто имеет достаточно ума для понимания происходящего. Бóльшая часть обладателей нейроинтерфейсов лишены воли! Паутина в их головах, независимо от того, какой корпорацией она произведена, имеет одно общее свойство: она способна подавлять волю… Киберполиция постоянно отслеживает трафик нейросетей. Поисковые запросы, контакты, личные сообщения — всё, что угодно! Если обладатель паутины не имеет специальных навыков программирования, как вы, Макс, или недостаточно сообразителен, чтобы обратиться к такому как вы, то он открыт перед киберполицией. Вам это известно. Вам также известно и то, какие последствия ждут того, кого сочтут неблагонадёжным… — (Макс тогда молча кивнул; он знал, что имела в виду Ивори) — Но, помимо прочих неприятностей, есть ещё кое-что… — сказала она. — Вам ведь приходилось пользоваться программами-релаксаторами, Макс?

— Да, — подтвердил тогда Макс.

— Релаксаторы задействуют лишь малую часть того потенциала, который имеет любая нейросеть, нелегальные нарко-программы — чуть больше… Но тот, кого киберполиция или Бюро захотят вывести из игры… — (Ивори невесело усмехнулась) — легко может быть превращён в овощ… в живую куклу, пускающую слюни и испражняющуюся под себя… Нам с Алексом таких уже приходилось видеть… Но это — крайняя мера, применяемая пока к единицам. Об этой функции нейроники и знают-то единицы…

Макс вспомнил, как не по себе ему стало от услышанного. Ивори это заметила и поспешила его успокоить:

— Вы можете не волноваться… Та ваша программа… антибаннер… Клэр над ней поработала… — (Макс повернулся к сидевшей рядом Клэр: на лице девушки играла довольная улыбка) — Превращение в овощ вам не грозит. Массовое применение этой функции нейросетей — это козырь в рукаве Правительства. Они покажут его только в случае массовых беспорядков, только в случае угрозы изменения конституционного строя… Пока же у них другие задачи…

Ивори рассказала тогда Максу о «группе риска» — особой базе данных, в которую попадали те, кого аналитические программы киберполиции однажды признали неблагонадёжными. Оппозиционно настроенные, нелояльные к системе дифференциации по уровням — те, кто слишком часто говорили о несправедливости такой системы.