Ра

- По-моему, надо идти дальше на "Pa", - сказал Норман. - Провианта и воды у нас достаточно. Можно сделать для сна площадку из корзин и сломанных досок. Конечно, нелегко придется, но через неделю мы подойдем к островам даже с тем клочком паруса, который у нас сейчас стоит.

- Я согласен с Норманом, - подхватил Сантьяго. - Если мы сейчас сдадимся, никого не убедишь, что опытные водители папирусных лодок могли дойти до Америки. Даже среди этнологов найдется немало таких, которые скажут, что главное не пройденные нами тысячи километров, а оставшийся маленький отрезок. Пусть останется всего один дневной переход, и то за это будут цепляться. Мы должны полностью пройти весь путь от берега до берега.

- Сантьяго, - возразил я, - тех немногих ученых, которые не способны уразуметь, что создатели папирусной ладьи управлялись с ней лучше нас, все равно не убедишь, даже если мы дойдем до самых верховий Амазонки.

- Надо продолжить плавание, - сказал Жорж. - Даже если вы сдадитесь, мы с Абдуллой пойдем дальше. Верно, Абдулла?

Абдулла молча кивнул

- Это египетская лодка, - продолжал Жорж. - Я представляю Египет. Я должен плыть дальше, пока есть хоть одна связка папируса, на которой можно удержаться.

Карло вопросительно посмотрел на меня.

- Если ты считаешь, что надо идти дальше, я тоже дойду, - он погладил свою бороду. - Решай сам по обстановке.

Юрий все это время молча смотрел перед собой, теперь и он взял слово:

- Нас семеро товарищей, мы делили все радости и невзгоды. Либо вместе идем дальше, либо вместе кончаем путь здесь. Я против того, чтобы мы расставались.

Нелегко мне было решать. Ребята были готовы идти дальше. Может быть, все обойдется благополучно, но может быть и так, что кого-то смоет за борт ураганом. Эксперимент того не стоит. Я затеял его, чтобы получить ответ. Ответ уже есть. Папирусная лодка с экипажем из сухопутных крабов, которым не у кого было учиться, которые все делали наугад: наугад строили, наугад грузили, наугад управляли ладьей, - выдержала двухмесячное плавание в океане, выдержала шторм, люди и звери на борту живы-здоровы, весь главный груз цел. Если, взяв за радиус пройденный нами путь, провести окружность с центром в древнем финикийском порту Сафи, где мы стартовали, она захватит и Москву и северную оконечность Норвегии, рассечет пополам Гренландию, пройдет через Ньюфаундленд, Квебек и Новую Шотландию в Северной Америке, коснется крайней восточной точки Бразилии в Южной Америке. Выйди мы не из Сафи, а из Сенегала в Западной Африке, наш маршрут пересек бы весь океан по прямой и еще протянулся бы больше чем на 2 тысячи километров вверх по Амазонке, почти до ее истоков. Ведь в самой узкой части Атлантики ширина океана около 3 тысяч километров.

Лучше вовремя выйти из игры. Два суденышка, у каждого свои слабые места, бок о бок дрейфуют на запад, туда, где рождаются ураганы... Мы и не подозревали, что первый ураган года, "Анна", уже родился в океане там, где мы только что прошли, и, наращивая силу, мчится к крайним северным островам группы, лежащей прямо по нашему курсу. Нас несло на Барбадос в южной части Вест-Индии. Не знали мы и того, что американские самолеты Группы океанографических и метеорологических исследований в Барбадосском районе, которые наблюдали рождение урагана, кроме того, нашли, что воздух над Барбадосом на большой высоте насыщен песчинками из Сахары. На влажные леса Центральной Америки сыпался сахарский песок. А волны впереди и позади нас несли к побережью Месоамерики комки мазута от берегов Африки. Пусть "Ра" одна продолжает путь вместе со стихиями к тропическому краю. Я решил сам.

Глава 11

"Pa II".

Шесть тысяч километров на папирусной лодке от Африки до Америки.

Что такое? Не может быть. Я просыпаюсь в тревоге. Хватаюсь за постель. Она качается. Качка, тряска, плеск воды. Ночь... Может, мне это снится? Разве плавание "Ра" не кончилось? Может, все это был дурной сон - затонувшая корма, срубленная мачта? Или я сейчас сплю и вижу в кошмаре, что мы еще не покинули потрепанную ладью? На минуту я совсем запутался, силясь отделить сон от яви. Но ведь плавание "Ра" позади. Я поклялся себе, что больше никогда не стану затевать ничего подобного. И вот опять. Та же плетеная каюта. Тот же широкий лаз в пустынный мир ветра и рвущихся к ночному небу буйных черно-белых волн. Впереди тот же огромный египетский парус расправил свои широкие плечи на двойной мачте, той самой, которую мы срубили, сзади изящной дугой изогнулся вверх стройный папирусный ахтерштевень, тот самый, который у нас на глазах сник и погрузился в бурлящее море. Все тело разбито усталостью. Руки ноют. Я сел:

Норман, настоящий живой Норман влез в каюту и навел фонарик сперва на меня, потом на торчащую из спального мешка возле меня косматую голову с рыжей бородой:

- Тур и Карло, на вахту, подъем.