Р26/5/ПСИ и я

Хотя гонки на приз губернатора — первое событие сезона перед основными состязаниями лета, они многое определяют. Победители будут иметь фору и психологически окажутся в выигрышной ситуации. А воднопланеризм, как ни один другой вид спорта, зависит от уверенности. Уверенности в планере, в Кнуте, глиссере, в контролере и рулевом. Это приходит с опытом, но подтверждается и совершенствуется победами.

Основная масса зрителей по традиции собирается вдоль старой каменной дамбы. Сюда стекаются профессионалы, поклонники, любопытствующие, случайные прохожие — и «Враги Прикрепления». В полумиле от спокойных вод залива поднимется черная башня Оси.

«Враги» уже пикетировали, осыпая нелестными эпитетами прибывающие машины с экипажами. Ко мне бросилась женщина, которую я едва знал, и обозвала мою ферму слизнекожиков «плантацией». Это слово, выкопанное «Врагами», очевидно, относилось к ранней фазе человеческого развития. Когда я ответил — довольно слабо, — что ничего не сажаю, она лишь презрительно фыркнула и назвала меня «надсмотрщиком».

Затем появилась Кариока Джонс.

— Боже мой, Джо! — пронзительно закричала она. — Неужели вы собираетесь принять участие в этом мерзком игрище?!

К счастью, нас разъединила толпа, и я был избавлен от неприятных объяснений.

Соревнования на приз губернатора, строго говоря, не являются гонками, потому что судьи не учитывают фактор времени. Но высокие (Скорости заставляют публику воспринимать подобные состязания как гонки. Планер летит до некоей точки в проливе, сбрасывает маркерный буй и возвращается; задача пилота — приземлиться как можно ближе к контрольному бакену прямо у дамбы. Именно финиш в непосредственной близости от зрителей приносит первому спортивному событию сезона огромную популярность.

Когда катера выехали в пролив испытывать моторы, «Враги Прикрепления» собрались у северной оконечности дамбы. Председатель «Общества» — пожилая женщина, чье место, полагаю, рассчитывала занять Кариока Джонс, периодически подогревала их энтузиазм пылкими призывами. Почти пуританская манера держать себя придавала особый блеск ее ораторскому искусству. Мне не были слышны слова, но, судя по реакции ее сторонников, она хорошо знала свое дело. Время от времени в воздух взметались сжатые в кулак руки, но браслеты сохраняли нейтральный бурый цвет. Может быть, окрасятся позже, когда начнутся гонки.

К Оси мчался катер; за ним в воздух поднялся крошечный планер. Толпа затихла. Катер ушел в вираж. На таком расстоянии Кнут был невидим, но о страшном ускорении можно было судить по тому, как пронесся над водой маленький дротик со скоростью 250 миль в час. На мгновение он потерялся на фоне темного острова, затем появился над проливом. Толпа заколыхалась: зрители с биноклями увидели, как планерист бросил маркерный буй и сделал разворот. Дистанция от Оси до маркерного буя тоже учитывалась при подведении итогов, так что пилотам равно важны были скорость и пройденный путь, а не только точная посадка.

Арчер планировал. Он слишком поздно развернулся и сейчас явно недотягивал до бакена. Летя так низко, что по поверхности пошла рябь, он попытался набрать высоту, на миг застыл в воздухе и упал ярдах в двухстах от финиша. Арчер высвободился из упряжи и барахтался в воде, поджидая катер. Зрители вежливо зааплодировали. «Враги Прикрепления» наблюдали молча; все браслеты сохраняли нейтральную окраску: ни багряного цвета отвращения, ни розового — удовольствия. Полагаю, члены «Общества» прилежно выполнили домашнюю работу и узнали, что у Арчера нет Прикрепленного.

Я заметил Кариоку Джонс в тот миг, когда она на меня посмотрела, и внезапно понял, что «Враги» приберегают силы для нашего экипажа. То есть для Дуга Маршалла.

Маршалл надел лыжи. Чарлз сел за штурвал, а я занял свое место на корме. В мои обязанности входило наблюдение за полетом, потому что все внимание Чарлза приковано к Оси. Я кинул быстрый взгляд через плечо и увидел черный столб, торчащий из спокойных вод залива в полумиле впереди. Я повернулся, и Маршалл махнул мне рукой.

— Пошли! — крикнул я Чарлзу.

Взревел двигатель. Кнут поднялся из воды. Лыжи Маршалла опушились пеной, когда он начал двигаться и встал во весь рост, словно вампир с распростертыми крыльями.

Глиссер вышел на редан, и с резким увеличением скорости ощутимо стала действовать подъемная сила. Маршалл скинул лыжи, схватился руками за перекладину впереди, подтянул ноги и завел их под хрупкий фюзеляж. Кнут крепился за нами со скоростью 50 миль в час, лежа лицом вниз под брюхом крошечного планера. Я с трудом подавил дрожь — на меня так действует каждый взлет, с тех пор как ошибся Паттерсон. Паттерсон неловко взял управление — по крайней мере, мы так думаем. Его планер внезапно дернулся, клюнул носом. Кнут разбил носовую часть, заклинил и повел планер в воду все глубже, глубже... Наверное, самым кошмарным было смотреть, как Кнут укорачивается, несмотря на торможение катера. За восемь секунд Паттерсон погрузился футов на пятьдесят.

Такое нелегко забывается.