R.I.P.

На губах у Пруссии появилась дерзкая ухмылка, а его руки сами собой скрестились на уровне груди. Он недовольно поморщился и упрямо подошел к девушке. У той вновь участилось дыхание. Но на сей раз от ужаса. Расстояние между странами было таким небольшим, что сокращать его еще больше было страшно. Если несколько дней назад Анна была бы счастлива такому повороту событий, то теперь она молилась Богу о собственном спасении.

— Мне стало скучно. — Нараспев произнес Байльшмидт, осторожно похлопав по плечу свою собеседницу.

— Как думаешь, я избавлю тебя от скуки, если убью тебя? — Неожиданно замечает девушка.

Брови мужчины неуклонно поползли вверх. На лице у России была только решимость. В сиреневых глазах появился болезненный, слегка маниакальный блеск. Девушка будто загорелась новой идеей. Но ее внешний вид был абсолютно никак не связан с тем, что творилось у нее в душе. Мысли, попавшие в бесконечный лабиринт сомнений и неудач, быстро заблудились в нем и теперь разрушали все подряд.

— Не стоит. — Вежливо ответил ей Гилберт, сильно сжимая ее холодную ладонь в своей горячей.

— На что ты надеешься? — Внезапно спросил у нее мужчина, задумчиво вертя в руках шприц.

Нелогично. Он ведет себя совершенно нелогично. Анна не могла понять смысл их беседы. Наигранная, она сводила ту с ума, заставляя тешить свою хлипкую надежду на счастливое будущее. Зачем Пруссия медлит? Девушка обеспокоенно смахнула со своего лба прилипшую челку. На сердце отвратительно ощутимо скреблись крысы. Не кошки, а именно крысы. Грязные, воняющие мелкие животные, обожающие копаться в чьих–то объедках.

— На жизнь. — Коротко ответила ему девушка, которой все тяжелее удавалось справляться с подступающим к горлу комком.

— Глупо, ты так не считаешь? Все страны перед своей смертью просили у меня пощады. Каждая жаждала выбраться на свободу, не брезгуя подставить своих друзей, коллег, сотоварищей. Чем же от них отличаешься ты? — Насмешливо поинтересовался Байльшмидт, продолжая играться с Россией, как кот с мышкой.

— Не тронь мою сестру, ублюдок. — Она вынужденно закрыла глаза. Слабость быстро протекала по артериям.

— Вот, как мы сейчас заговорили? — Надменно сказал Пруссия, шаркнув по ламинату своим сапогом.

— Как есть. Ты меня разочаровал, Байльшмидт. Совсем потерял чувство реальности, застыл в амплуа киллера. Ты не можешь победить свою собственную боль, что терзает тебя изнутри. В твоих глазах это написано. Что–то произошло в твоей жизни, отчего ты постоянно преследуем собственными страхами и переживаниями. Мне, откровенно говоря, наплевать, что с тобой будет. Да и своя участь мне безразлична. Хочешь убить меня? Тогда не медли. Не пародируй типичных американских злодеев, которые вместо того, чтобы расправиться с добром, рассказывают о своих планах. Мне твоя исповедь не нужна. Я знаю, что ты ни меня, ни мою сестру в живых не оставишь. Тогда зачем мне сотрясать и без того дефицитный воздух?

Брагинская замолчала и словно вжалась в стенку. Сощурившиеся кровавые глаза Пруссии злобно прожигали ее изнутри. Он медленно взял ее за руку и осторожно пощупал ее. Достав из кармана своего черного плаща небольшую тряпку, тот сделал из нее самодельный жгут и пережал им вену. Девушка недовольно зашипела и попыталась расслабиться.

Когда тонкая иголка прикоснулась к ее чувствительной коже, Анна ничего не почувствовала. Не промелькнули перед ее глазами воспоминания, никакие чувства не дали о себе знать. Только один осколок столь манящего прошлого восстановил картину. Парное молоко. Всего лишь напиток, которым Ольга угощала навестивших ее Анну и Гилберта. В голове у девушки тут же возникли их улыбающиеся лица, трели птиц и яркое солнце. Отдельные обрывки позволяли ей насладиться остатками тепла, считать секунды.

Неожиданно по телу Брагинской будто врезало тока. Руки и ноги начали окоченевать и не реагировали ни на какие команды. Голова стала тяжелой, а в легкие будто вонзилось тысячу иголок. Тело вновь забилось в судороге. Анна упала на пол, стараясь из последних сил не закрывать глаза. Гилберт мягко погладил ее по голове, прижимая к себе ее холодные ладони. В глазах девушки промелькнула ненависть, когда тот тихо прошептал:

— Спи спокойно, моя дорогая мисс. Погреби в своих мыслях сломанный компромисс.

Россия перестала дышать.

Темно и холодно. Анна провела перед собой рукой. Воздух отказывался сжиматься в ее маленьком кулачке. Девушка хмуро хмыкнула и присела на темный пол. Вокруг нее не было абсолютно ничего. Полная пустота, ослепленная всепоглощающей чернотой. Куда ни глянь, вокруг было одно и то же. Брагинская уныло посмотрела куда–то вдаль. Неужели смерть настолько безрадостна? За ней нет ничего, что могло бы отпечататься в памяти. Никаких райских садов или адских мучений. Даже поля асфоделя минули это место. Какое разочарование! Ничего из того, что все умники трактуют, не сбылось. Даже обидно.

Россия грустно обвела взглядом пространство. А на что она надеялась? Сама ведь просила умереть побыстрее… Ей исполнили ее просьбу.