R.I.P.

С этими словами девушка пошла в сторону тропинки, оставляя свою старшую сестру в полном недоумении.

— Ну, ты типа проходи! Не стой на пороге.

Анна неуверенно зашла в комнату Феликса и закрыла за собой дверь. Выглядел парень довольно–таки неплохо. Бледность почти спала, на щеках появился здоровый румянец. Под глазами уже не было тех припухлостей, которые девушка разглядела на фотографии, сделанной Гилбертом две недели назад. Хотя бледно–синие прожилки все еще были отчетливо видны на шее парня. Облегченно переведя дух, Брагинская неторопливо прошла в центр спальни и села за письменный стол. Развернувшись лицом к Лукашевичу, она решила первой начать беседу:

— Эмм… Я вижу, что ты поправился. — Осторожно сказала ему девушка. — Ты уже можно сказать восстановился.

— Тебя это напрягает? — грубо ответил ей Польша. — Ну да, гораздо более круто было бы лицезреть мой труп, валяющийся на диване.

— Не преувеличивай! — парировала Россия, неспешно прислоняясь своим подбородком к спинке стула. — Это не круто.

— Ну да, как же. Так я тебе и поверил. Скажи честно, вы типа с Гилбертом заодно, да? — надменно спросил ее Лукашевич?

— В смысле? — девушка недоуменно приподняла бровь. — Говори яснее.

— Ну, он недавно приперся ко мне домой и помог меня выходить. Все время говорил о тебе, и о какой–то шарашке, в которой ты состоишь. Потом три часа ходил вокруг моего дома и фотографировал каждый угол. Я сначала не понял, нафига ему это надо? Он сказал, что это может помочь тебе в расследовании. Герой–любовник, епт. — раздраженно поделился своими знаниями Феликс.

Анна молча стояла и пыталась переварить услышанное. Ей тоже были не понятны мотивы Пруссии. Он что, решил помочь ей?

«Скорее у Европы совесть проснется, чем Гилберт сделает в мой адрес что–то хорошее» — мгновенно убедила себя в обратном девушка.

— Хей, земля вызывает Россию. Если не очнешься — твоей столицей станет Варшава! — громко прокричал Польша и помахал перед ее носом своей рукой.

— Значит, ты согласен, что все объединятся Россией? — коварно заметила девушка.

— Нет, я не.… Тьфу ты! Запутала ты меня ведьма! — гневно выругался Лукашевич.

«Так и быть, пока что я тебе прощу это оскорбление в мой адрес» — резонно отметила про себя Брагинская. Она нахмурила брови и недовольно поморщилась. Разговор между двумя странами явно не клеился, и потому ей нужно было срочно придумать, что делать дальше.

— Послушай, я сюда приехала не для того чтобы ругаться. Ты наверняка слышал о том, что Элизабет Хедервари убита. — Скептически сказала Анна.

— Естественно! Ты меня явно недооцениваешь. — Моментально ответил ей Феликс, отбросив назад прядь своих золотистых волос.

— Как раз наоборот. Но это к делу не относится. Мне гораздо интереснее послушать твои размышления о том, что ты собираешься делать?

С этими словами она напряженно посмотрела на парня и принялась ждать от него подколок или просто ядовитых фраз. Но к ее удивлению тот задумчиво обвел своим взглядом комнату, в которой они сидели, и упрямо ударил кулаком по кровати.

— Если этот ублюдок надеется, что я самостоятельно наложу на себя руки, то он типа крупно ошибается! — Польша резко вскочил с кровати и принялся нарезать круги вокруг нее. Девушка печально опустила свой взгляд на пол и грустно опустила плечи.

— Ты уверен, что это парень? — тихо спросила она у него.

Феликс остановился у подоконника и присел на него. Он медленно провел своей рукой по пластику, стирая с него мелкие пылинки.

— Почти на 100 процентов. Мне, конечно, было плохо, но не настолько, чтобы не опознать под черным плащом лицо мужского пола. — Парень яростно посмотрел на свою собеседницу и брезгливо вытер пыль со своих пальцев об джинсы.

— Охотно верится. — Анна улыбнулась уголками губ и тихо отвернулась. Ей было больно наблюдать за Лукашевичем. Даже не напрягая свои мозговые извилины, она могла точно сказать, что он был разбит. И морально, и физически. Его боль чувствовалась даже на расстоянии трех метров, а именно там и сидела девушка. Она положила руки себе на колени и нервно сжала ткань своего шелкового платья.

— Торрис ушел к Наталье, я права? — негромко предположила та.

— Ну конечно, ты же у нас типа проницательная. Сама же только что и ответила на свой вопрос. — Польша с разбегу прыгнул на мягкие подушки, лежащие на кровати, и зарылся в них своим лицом. России даже на один момент показалось, что его спина несколько раз прерывисто вздрогнула.

— Ань, скажи мне, только честно, неужели тогда, тебе было также больно терять дорогих людей?

Брагинская горестно усмехнулась и повернулась обратно к Лукашевичу. Ей не понравилось, что он так резко вспомнил о том, как она перестала быть СССР. О том времени, когда она потеряла тех, кого считала своей собственной семьей. Отогнав от себя мрачные воспоминания, девушка прокашлялась.

— Терять то, что тебе дорого — всегда больно. Я до сих пор не могу забыть той печали, что настигла меня в тот момент. Но я всегда верила, что все можно пережить. Нужно лишь терпение и уверенность в собственных силах! — уверенно сказала Россия.