Пытка любовью (СИ)

Нижние нары ложились своими концами на бетонные тумбы, торчащие из пола, а верхние нары поддерживались цепями, натянувшимися от углов нар к сенам. После нескольких повторных попыток стучания в кормушку двери, в глазке двери, защищённом оргстеклом, открылась наружная задвижка, и показался глаз, уставившийся на Игоря. Потом дверца кормушки, расположенной на уровне чуть выше живота человека открылась, и Игорь присев на корточки, увидел прапорщика, смотрящего на него сверху вниз.

- Командир, - сказал Игорь, - принеси ручку и бумагу. Я объявляю голодовку. Хочу заявление написать. -

- Бумаги нет, - услышал он ответ.

- Тогда запиши сам в журнале или скажи ДПНК. Я объявляю голодовку. - (ДПНК - дежурный помощник начальника колонии).

- Без письменного "заявления" голодовка считается недействительной. В зоне надо было писать "заявления", - сказал прапорщик и захлопнул кормушку.

- Это слова ментов и пидоров для зэка недействительны, - сказал Игорь зэковскую поговорку, распрямляясь.

С этого дня Игорь не ел, а первую свою пайку чёрного липкого как пластилин хлеба, которую баландёр ШИЗО всё же пытался протолкнуть в кормушку двери камеры, при раздаче хлеба, Игорь просто выбил из его рук ударом кулака, и она улетела на пол коридора.

Через три дня голодовки Игоря перевели из холодной и сырой "общей хаты" в одиночную камеру. Игорь знал, что при строительстве нового крыла ШИЗО в строительный раствор специально добавляли соль, а стены полностью выкладывались из белого силикатного кирпича. Делалось всё так, чтобы в камерах было сыро и от этого, естественно, холодно. Это крыло строили зэки хоз. двора в первый год пребывания Игоря в лагере, и заключённые лагеря узнали о том, как его строили. Но одиночная угловая камера ПКТ, куда его перевели через три дня, оказалась столь тёплой, что Игорь выстирал обмылком хозяйственного мыла, "закуркованного" в ней, под металлической эмалированной раковиной, свои трусы и майку. Они быстро высохли на толстой трубе отопления, которая проходила по двум стенам угловой камеры.

Через ночь дверь камеры с металлическим скрежетом распахнули на утренней проверке, и ДПНК Иван Иванович, самодур, которому зэки в зоне дали погоняло Ваня-ваня, сказал:

- Он здесь голодовку держит, нервы нам пьёт, а мы его как на курорте держим. Переведите его в седьмую, там ему и место для голодовки! -

Седьмая камера была камерой-вытрезвителем, куда, в основном, в те времена на ночь закрывали пьяных бугров, выявленных на общем шмоне по приезду зэков со свинокомплекса. Бригадирами в то время на объекте, где закладывали лишь фундаменты цехов, никто быть не хотел. Зэки могли обогреться там лишь у костров. Поэтому утром бугров выводили из камеры-вытрезвителя ШИЗО, чтобы они вновь выводили свои бригады на работу.

В большой для этого камере было всего две нары, пристёгнутые к боковой правой стене. Был вмонтированный в пол стол, и были две бетонные тумбы-подставки для нижних нар. Вдоль стены с маленьким, застеклённым в одну раму окном с решёткой, на высоте шеи человека проходила толстая труба отопления. Труба была так горяча, что к ней нельзя было касаться голыми руками, можно было обжечься.

От такой трубы отопления в камере должно было бы быть тепло, и так и было бы постоянно зимой, если бы не одно "но". Когда специально открывали наружную дверь из двойных торцовых дверей этого крыла ШИЗО, то под пол камеры шёл морозный воздух снаружи, делая температуру воздуха в этой камере не выше плюс пяти-шести градусов по Цельсию. В углу камеры по правую сторону от входа стоял фаянсовый унитаз, а рядом была металлическая эмалированная раковина с краном холодной воды.

Как Игорь ни пытался согреться у трубы отопления, из этого ничего не получилось. Горячая труба лишь обжигала тот участок тела, который к нему прикасался. Игорь снял майку, и, свернув её двойным слоем, чтобы не обжигаться, попробовал согреть хотя бы пальцы и ладони. Ладони и пальцы изнутри чувствовали тепло, но снаружи, с обратной стороны были холодными, и кисти рук даже не согревались. Телу же без майки было намного холоднее, чем прежде, в майке. Через два часа самых разнообразных попыток хоть как-то согреться у горячей трубы, Игорь бросил это бесполезное занятие.

"Тюремщики знают своё дело, - подумал он тогда, - А может быть и целый конструкторский отдел где-то работает над такими "изобретениями". Никому никогда бы раньше не поверил, что в камере у горячей трубы отопления невозможно будет согреться".

В этой камере Ваня-ваня устроил Игорю и хитрую пытку голодом. На другой день, после "переселения" туда Игоря, при утреннем обходе он сказал: