Пытка для гения

Фильм вышел на экраны через полтора года и сразу стал мегаблокбастером. Сопровождавшая его безумная рекламная кампания вызывала у меня тошноту. Люди сметали с прилавков все, что имело надпись «Волшебник страны Оз», начиная от шмоток и заканчивая рубиново-красными резиновыми шлепанцами.

Наш фильм выполнил свое предназначение — индустрия поняла намек. Пресса буквально заклевала режиссера, продюсера и всех актеров, не простив им глумления над американской классикой. Увидеть пошлую, претенциозную переделку «Унесенных ветром» в ближайшие два года публике не грозило.

95

— Я всю жизнь чем-нибудь болею, — пожаловался Винсент, едва я открыл ему дверь.

— Что случилось? — спросил я.

Он вошел и тяжело рухнул на мой новый диван.

— Кажется, малышка Синди меня чем-то заразила.

Я понял, что крупно ошибся, заплатив этой леди. Ее услуги не избавили Винсента от депрессии, а лишь породили в нем тяжкое ощущение вины. Он чувствовал себя несчастным с тех самых пор, как позвонил по несуществующему номеру, который оставила Синди, и до него дошло, что серьезных отношений у них не получится. Распространяться о результате их мимолетной связи я не хочу, упомяну только, что Синди наградила Винсента тем же подарком, каким облагодетельствовали Европу матросы из экспедиции Колумба.

— Надо же, назвать дурную болезнь таким красивым словом… Где-то я это вычитал, — вздохнул Винсент. Мы побывали у доктора и вернулись ко мне. — Я заработал сифилис. У меня туберкулез и сифилис.

Винсент сочинил мотивчик на слова «туберкулез и сифилис» и напевал его, пока не зазвонил телефон.

Я снял трубку.

— Мистер Липовиц хочет видеть тебя и Винсента, — сообщил Силвейн.

— Прямо сейчас?

— Да. Долго он не протянет.

— Ты был у него?

— Нет. Он не принимает посетителей. Полагаю, он хочет перед смертью поблагодарить вас обоих.

Стив объяснил, как добраться до лечебницы, и мы с Винсентом немедленно выехали.

— Ты ведь не расскажешь ему про мою болячку? — забеспокоился Винсент в машине.

— Наверняка он уже знает и без меня, — пошутил я. На самом деле Липовиц прекратил интересоваться отчетами о состоянии здоровья Винсента несколько лет назад.

96

До лечебницы под названием «Голденкрест» мы добрались тем же вечером. Элитный пансионат для безнадежных больных располагался на двадцати пяти акрах земли с безупречными газонами и великолепным ландшафтным дизайном. Здесь также имелась площадка для игры в гольф. Внутри, за исключением кухни, где трудился специально выписанный шеф-повар, все было так же, как и везде, — обшитые панелями потолки, бьющие в глаза лампы, белые полы, бежевые стены, запах фекалий и дезинфицирующих средств. Мы с Винсентом зарегистрировались в книге посетителей, и сестра назвала нам номер палаты мистера Липовица.

Не торопясь мы двинулись по коридорам лечебницы. Винсент помахал рукой пожилой женщине с куклой в руках, но ответной реакции не последовало.

— Господи, как я ненавижу эти заведения! — вырвалось у меня. В юности я провел немало времени в таких вот лечебницах, где умерли несколько моих родственников, в том числе отец.

Шагая по коридору, я невольно заглядывал в распахнутые двери палат. Винсент, как я заметил, делал то же самое. Всякий раз зрелище угнетало по-своему. Обитатели палат скорее походили на бесплотных призраков; кто-то стонал и звал на помощь. Скрюченные от боли тела, широко раскрытые рты, выпученные глаза… Иссохшие, обмотанные синей паутиной вен руки и ноги свисали с больничных коек. Халаты не по размеру были запахнуты кое-как, точно не желали иметь ничего общего с гардеробом живых трупов. В дверных проемах виднелись тощие лиловатые ступни, иногда в одном тапочке, иногда в двух. Назвать эти фигуры людьми не поворачивался язык. Я чувствовал себя пленником на инопланетном космическом корабле, приземлившемся в Калифорнии.

Палата Липовица находилась в конце коридора. Дверь была приоткрыта, свет не горел.

— Наверное, он спит, — предположил я. — Пойдем отсюда.

— Нет, — возразил Винсент. — Надо войти, он ведь нас ждет.

Я распахнул дверь, и коридорные лампы осветили помещение. В центре палаты стояла задернутая ширма. Винсент отодвинул ее. Нашим глазам предстала кровать и какие-то медицинские приборы с мигающими огоньками. На кровати лежал Фостер Липовиц, совершенно голый, с выставленными на всеобщее обозрение сморщенными гениталиями.

97

Мистер Липовиц действительно спал, свернувшись в позе эмбриона на регулируемой кровати, которую не мог отрегулировать, потому что его тело было изломано болезнью сверху донизу. Своей маленькой лысой головой он напоминал птенца. Беззубый клюв словно заклинило на середине зевка. Я слышал его дыхание.

Винсент зажег свет, но Липовиц продолжал спать. Тогда Винсент подошел к кровати и прикрыл скелетообразное тело простыней.

— Мистер Липовиц, — тихонько позвал он.

Липовиц мгновенно проснулся и посмотрел на Винсента. Глаза у него были большие и круглые, в уголках у переносицы скопились засохшие корочки.

— Здравствуйте. Меня зовут Винсент Спинетти.