Пытка для гения

— Бери пример с меня. В последнее время меня переполняет счастье, при том что я отъявленный мерзавец.

87

Через несколько дней после выписки Винсента мы с ним улетели в Лос-Анджелес, заключив, что ему необходима перемена места — возможно, более теплый и солнечный климат. Переезд также имел практическую пользу для бизнеса, и, плюс ко всему, я мог находиться рядом с Моникой. Мы навсегда покинули Индиану.

— Ты не позволил мне вознестись на небеса и взамен решил отправить в город ангелов? — заметил Винсент в самолете, взявшем курс на запад.

— Хорошая шутка, не забудь записать. — Эту фразу я повторял бессчетное количество раз. — Ты серьезно насчет небес?

— Да. Я верю, что после смерти человек попадает в такое место, где можно оживить в памяти любое воспоминание. Например, прокрутить, как кинопленку, все, что случилось с тобой в возрасте двух лет, даже если в реальной жизни ты этого не помнил. Пережить воспоминания других людей, стать свидетелем любого исторического события. Посмотреть на распятие Христа или оказаться на других планетах и увидеть муки их Иисуса.

Винсент начал входить в азарт, его голос стал громче. Супружеская чета, сидевшая через проход от нас, с любопытством на него покосилась.

— И это относится не только к прошлому. Представь: можно наблюдать, что происходит в настоящем — с каждым человеком отдельно или со всеми сразу, потому что понятия времени там не существует. Можно заглянуть на триллион лет вперед. Можно даже видеть чужие мысли. Хотя ты, пожалуй, слишком циничен, чтобы рассуждать на подобные темы.

— Не знаю, не знаю. Ты действительно так думаешь?

— Всегда. В детстве я ненавидел школу. Я был одинок, у меня не было друзей. Я держался только благодаря мысли о том, что наступит лето и я уеду домой. Конечно, дома тоже было не сладко, однако я твердо верил: как только закончится учеба, жить станет легче. Наверное, я обманывал себя наивными сказками, но мне это здорово помогало. Так же и насчет смерти.

— А что ты чувствовал, когда приехал на каникулы и увидел пепелище?

— То же самое. С тех пор я стал думать о доме так же, как о девушках.

Двадцать лет назад, когда я покинул мать и брата, по пути в Лос-Анджелес меня посещали похожие мысли: вот я стану знаменитым, заработаю кучу денег и только потом вернусь домой.

— Ты веришь в Бога? — спросил Винсент.

— Я как-то не задумывался над этим, пока не встретил Монику, — слегка смутился я. — Теперь, когда она со мной, очень хочется верить, что Он есть.

— Удачная фраза. Тебе стоит ее записать.

88

По прилете в Калифорнию я оплатил пребывание Винсента в реабилитационной клинике «Промисес» на Малибу. За последний год здесь несколько раз тайно лечился Стивен Силвейн. Он очень хорошо отзывался о клинике; ее считали самым современным (во всяком случае, самым модным) реабилитационным центром в мире. Там проходили восстановительный курс такие «страдающие гении», как Бен Аффлек, Дайана Росс и Роберт Дауни-младший.

Снаружи клиника напоминала роскошную калифорнийскую виллу, да и внутри тоже. Сходство дополнялось наличием шеф-повара, специально выписанного из Таиланда. Это был большой дом в испанском стиле с оштукатуренными стенами и рыжей черепичной крышей. Я высадил Винсента из машины и перед зданием клиники увидел Стива. В зубах он держал сигарету, ветерок шевелил его волосы. На Силвейне были фланелевые пижамные штаны и купальный халат с рисунком, имитирующим пятна коровьей шкуры. В вырезе халата виднелась седоватая поросль и бледный шрам. Прихрамывая, Силвейн направился к нам.

— Кого я вижу! — произнес он, пожимая руку Винсенту. — Рад наконец-то познакомиться с моим лучшим клиентом. Наслышан о твоих успехах, Винс.

— Спасибо. Я тоже много о вас слышал.

Все эти годы я постоянно рассказывал Винсенту про Силвейна и его работу. В академии Винсента учили избегать избитых штампов, которыми изобиловали все пять частей «Жажды крови».

— Ты — главный козырь «Нового Ренессанса», сынок, — сказал Силвейн.

— Спасибо. Этот проект — вся моя жизнь.

— Мне жутко нравится «Гастроном». И новый диск «Махатмамы» с твоими песнями. Чудесные композиции.

— Спасибо.

— Привет, Стивен, — поздоровался я.

— A-а, привет. Как дела, Айффлер?

— Помаленьку.

— Не волнуйся за парня. Я возьму его под крылышко, — подмигнул Силвейн.

— Винсент, может, пойдешь поздороваешься с администрацией?

Винсент потащил свой багаж к дому, а я отвел Силвейна в сторону.

— Послушай, я больше не участвую в проекте. Дело зашло слишком далеко. И вообще мы добились, чего хотели.

— Понимаю, братишка. Хотя решаем не мы с тобой.

— Плевать. Я умываю руки. И очень серьезно прошу тебя: позаботься о Винсенте, пока он здесь. Не заставляй его писать, не заставляй ничего делать. Пусть отдыхает.

— Разве ты не должен продавать его новые работы?

— У него было несколько готовых сценариев, но он порвал их, когда решил свести счеты с жизнью.

— И не сохранил в компьютере?

— Он всегда пишет только от руки.

Силвейн стряхнул пепел с сигареты.

— Моя комната готова, — сообщил подошедший Винсент.