Пытаясь проснуться

– За водку русскую! – провозгласил тост тот, кто был то ли Мерещаевым, то ли чужепланетянином, то еще чорт знает кем.

Все выпили, отчего-то не чокаясь, словно помянули покойницу.

– Она через рюмку идет. Одна рюмка – живая вода. Другая рюмка – мертвая. И так далее, через полосочку, с цокотом, – так глубокомысленным шепотом высказался Сбруйский, хотя от него уже никто не ждал глубокомысленных замечаний.

Призраки в ливреях то возникали, то таяли за спинами пирующих. Или это были не призраки в ливреях, а призраки евреев? Даже не знаю. Уже самое перо мое заплетается, хоть автор и не выпил ни капли. Видимо, упившееся состояние героев моих влияет на меня, трезвенника, соблюдающего, как и пристало сочинителю, скромный и почти монашеский образ жизни.

Между тем очередной пароксизм всеобщего напряжения минул, все как-то снова расслабились и раскисли, отчасти даже подали десерты – всяческие суфле, бланманже и прочее в этом духе, – и выяснилось, что вся эта сладкожопая витиеватость ничуть не хуже ложится под прозрачную, чем простой и звучный малосольный огурец.

– И что же вы… Как вас там? Сотва… Сотва Матвеевич или чорт знает что… Разрешите, стану величать вас покамест Сотвой Матвеевичем, вплоть до выяснения всех сопутствующих обстоятельств… Отчего же это, Сотва Матвеевич, прозвали вас Зеленою Ногою, разрешите полюбопытствовать? – так расслабленно спросил кто-то, а вот кто именно спросил – этого уже было не разобрать.

– В странах, где почитают пророка Магомета, – отозвался бывший Мерещаев (он по-прежнему казался много трезвее друзей своих), – рассказывают – да втихаря рассказывают, да отнюдь не всем рассказывают, а только тем, кто сие доверие заслужил особым усердием в делах веры, – о страннике по имени Хизр или Хижр. Этот странник, одетый то дервишем, то паломником, а иной раз и купцом или воином, встречался различным подвижникам, включая самого пророка, в разные значительные моменты их жизни. Пророку, например, встретился на дороге из Мекки в Медину, а путь этот есть духовная стезя всего мусульманского мира. Этот странник есть создание неземное, и встречается он в решающие мгновения, чтобы указать верный путь. Облик его бывает разным, но есть один опознавательный знак: у него зеленая пятка или же зеленая нога.

Вот эти вот зеленоногие – из наших. Ex nostris, как говорится. У вас на планете биологические сообщества – скажем, вид или подвид, или отряд, или там домен – с четкостью различают от сообществ социальных, каковы, например, каста или орден. У нас же граница между биологическими и социальными явлениями размыта. Даже не разумею, как донести мне до вас все эти зыбкие различия, все эти нюансы, которые то как легкокрылые бабочки, а то вдруг обернуться могут твердокаменными твердынями. Сложно сказать, легче показать. Взирайте.