Пыльца

Время стремилось к законченной системе, и утренний воздух был наполнен желтой жарой, пыльцой и соплями.

Я вжала палец в интерком на двери. Металлический собачий голос ответил:

– Кто здесь?

– Полиция, – сказала я. – Открывай давай.

Главный вход раскрыл обе двери, как неторопливый любовник. Невольный вдох – и я иду сквозь зону гостиной Ботодома. Меня тащит вперед злость, чувствующая Тень Белинды внизу, под полом. Там не все в порядке. Портье оказался лысеющим робопсом, затянутым в респиратор; он съежился за стойкой, вцепившись в копию «Дайджеста обнаженных сук».

– Чего надо? – прорычал пес.

– Ключ от подвала, пожалуйста, – ответила я, сверкнув значком.

– Подвала нет.

Я ткнула пистолет в рожу пса:

– Может, тогда выроем его вместе, сявка?

Пес-портье высунул длинный розовый язык из пасти, пытаясь глотнуть свежего воздуха. Оглянулся на дверь за лестницей. Левой лапой снял ключ со щитка за его спиной.

– То, что просила, – прорычал он.

Стоило отвести пистолет, как он выбежал за дверь на всех четырех. Когда я вставляла ключ в дверь под лестницей, я все еще чувствовала его зловонное дыхание, принесенное пушистым ветром. Я шла на запах Белинды.

Снизу послышался голос, мягкий и потный:

– Кто там в дверях?

– Никого, – крикнула я. – Просто твой оживший кошмар.

– Да ну! А конкретнее?

– Теневой коп Сивилла Джонс.

– Черт!

– Ну что, ништяк?

– Бля!

Внизу возникла паника.

Я иду по темным ступеням, две за раз, три за раз.

Радиоволны…

Цвета в черном воздухе, как отправленные сообщения. Лихорадочные запахи бьют в нос. Царапанье и дыхание. Отблески голубых огней передатчиков. Радужные красные перья летят по волнам паники. Темные ароматы. Сладость. Сладость и страх. Я растворялась в этих цветах. Провода и искры. Ритмы шестидесятых из радио. Мой взгляд проникает во тьму – и хиппи Гамбо собственной персоной встает с перьев.

– Ты арестован, Гамбо, – говорю я.

– Ну надо же! – отвечает он. – Ты в одиночестве, коп-леди.

– Где Белинда?

– Бог ее знает.

Он шагает ко мне, и его длинные, грязные волосы мотаются со стороны на сторону.

– Какая теперь разница? Ты что, не понимаешь, этот ебнутый мир уже разрушен. Что вы, копы, теперь будете делать? Арестовывать сны? – Гамбо засмеялся. – Реальности – пиздец.

– Сейчас мне плевать на мир. Мне нужна моя дочь.

– Я ее тебе не отдам.

– В чем дело, Гамбо? Если действительно все кончено, против чего ты сейчас борешься?

– Я любовник, а не борец, а новому миру все равно понадобится говноискатель.

– Я все еще коп, а ты все еще нарушаешь законы радиовещания.

– Я заберу тебя в статику.

У него в руках – электронный нож, подключенный к оборудованию. На лезвии дрожит огонь. Я приставила пистолет к его голове, но пират даже не шелохнулся. Через Тень меня звала Белинда, и я попыталась послать ответный сигнал. Гамбо выбросил вперед руку.

Живот обожгло болью.

Я махнула пистолетом, мелькнув им мимо головы хиппи. В результате в ране слегка повернулось лезвие; я чувствовала перьевые волны, вторгавшиеся в 'меня из него. Ощущение, словно с тобой кто-то говорит, глубоко внутри. Как будто меня наполняют перьевые голоса. Лезвие хаоса. Я выстрелила в сердце оборудования Гамбо, и тогда боль уменьшилась. Гамбо побежал к своим схемам, вопя на гаснущие лампы. Он начал щелкать переключателями, как безумный, а перья под его прикосновениями становились кремовыми. Гамбо кричал на умирающих волнах, рассказывая миру, что он еще борется, еще хочет рассказать все людям снов.

– Гамбо вызывает мир! У меня на хвосте копы! Не верьте их лжи. Мы еще можем найти друг друга на карте. Старый добрый хиппи будет верить в вас…

Я защелкнула на Гамбо наручники и приковала его к стальной скобе в полу. Потом я шла по подземным коридорам и зажимала рану в животе, преследуя Тень моей дочери, а сияние воды отражалось от мраморных стен.

Я шла по лабиринту из камня, пока передо мной не появилась запертая дверь. Почувствовала за ней Тень Белинды, пульсирующую болью, а потом Тень чужака – блестяще-красную, расцвеченную злостью и страхом. Мужская дымка. И намерение: грозная потребность убить. А потом имя этой Тени: Крекер. Я вытащила тюбик дверного ваза, выдавила немного в замок, а потом сунула туда коп-ключ. Замок чуть-чуть скользнул, механизм недовольно скрипнул. Еще немного ваза, этого скользкого освободителя – и один точный удар. Дверь с треском открылась.

Ступени вниз. Кричу:

– Полиция! Без глупостей!

Тени любовной схватки. Мех. Крики. Прошу… Мат. Боже! Неожиданный укол в Тени Крекера, когда он достиг кульминации. Мои ноги сами нашли дорогу.

Картина, в которую я спустилась: моя дочь делает хороший глоток вина, ее обнаженное тело плавает в толще мерцающей воды, шеф полиции тюленем идет к ней, держа пистолет в вытянутой руке. Тени танцуют от страха и наслаждения. На секунду я погружаюсь в кайф моей дочери, и тут меня накрывает боль. Не представляю, что делать, кроме как кричать: «Стоять!» Больше всего я похожа на копов из мыльных опер. Очень действенно. Крекер медленно пробирается по воде к Белинде. С его тощего тела льются тени. Пистолет собирается проделать огромную дыру…