Пыльца

С него градом льет пот.

– Потому что это правильно.

Разум Белинды сейчас чист и холоден.

Крекер ошарашено делает шаг назад. Его здорово проняло. Простой человек, простые мысли. Он тащит из кармана пистолет, запутывается в ткани, и ему приходится тянуться второй рукой, чтобы освободить его. Потом никак не может высвободить курок.

– Извини… прости меня… – бубнит он. – Извини… Никак не могу… Вот! Пошло!

Наконец пистолет поднят. Из-за собственной неуклюжести Крекер чувствует себя почти нормально. Эта нормальность придает ему смелости. Он больше не пытается самоутвердиться. Может, в этот раз он сумеет удовлетворить Персефону. Он вытягивает руку с пистолетом вперед, так далеко, как только может. Барабан дрожит, ловит крохотные вспышки света из залепленного окна.

Белинда улыбается.

– Ну что, ты готов? – спрашивает она.

– Я… я попытаюсь.

– Тогда вперед. Сделай все как следует.

«Будь мужчиной. Будь же наконец мужчиной», – вот что говорит ему девушка. Несмотря на Плодородие, пульсирующее в его крови, будь же, наконец, мужчиной! Пистолет пляшет в руке. Левой рукой он берется за правую, чтобы успокоить дрожание и прицелиться. Все равно дрожит.

– Ты смеешься надо мной, – говорит Крекер.

– Нет. Я пытаюсь тебе помочь. Мы ведь хотим одного и того же?

Белинда берет с края бассейна стакан с «бумером». Держит его перед лицом.

– Это «бумер». Знаешь, что это? Крекер кивает.

– Ты его пробовал?

Крекер пробовал, но она все равно говорит ему:

– Одна – для оттяга, две – сносят крышу, третья – жди чистой, сексуальной смерти.

– Ты хочешь убить себя?

– Если ты мне не поможешь.

– Прошу…

– В этом стакане больше пяти доз, и две я уже выпила. И чувствую себя сейчас очень хорошо, очень сексуально. Ты меня не хочешь?

Пистолет движется сквозь тьму, пытаясь нацелиться на нее. Крекер не может поймать цель. Он боится девушку.

– Прошу… Я… – говорит он. Трясет пистолетом. – Думаю, тебе не стоит…

Белинда опускает язык в стакан. На крошечную долю секунды позволяет «бумеру» обжечь свои нервные окончания.

– Не…

Белинда наклоняет стакан, пока край пленки «бумера» не доходит до губ.

– Этого ты хочешь?

– Нет! – рвется голос копа. Он встает у бортика бассейна. – Нет… да… я… бля! Прошу… все не так! Я просто хотел… не надо никому умирать. Никому… – Крекер слышит, как Персефона кричит у него в голове. – Пожалуйста, – говорит он. – Не делай этого.

– Мы оба этого хотим.

Тень Белинды никогда не была такой текучей.

Крекер потеет. Чихает. Но цель укоренилась, у него появился мотив. Пистолет лежит в его пальцах ровно и точно. Если бы он мог разорвать эту схему – пальцы, рукоятка, курок, свежая кожа молодой девушки! Может, тогда он стал бы свободен от всех проблем. Запах Персефоны кричит на него. Ее вонь заполняет подвал. Все, что ему надо сделать, – нажать на спуск, завершить эту историю. Белинда наклоняет край стакана. Крекер прыгает в воду, как небольшая бомба, и прорывается сквозь тяжесть воды к Белинде.

– Прошу, Белинда… не убивай себя!

Я еду на своей «Комете» в эту запутанную историю. 6:22 утра. В новой карте даже время стало текучим. Старые правила отменены. Карта забита нарушенными дорогами. В тот день случилось двадцать пять аварий, порожденных новыми переплетениями корней города. Но я освободилась от этой структуры: я вела по Тени.

Между заводами бежит грязная дорога. По краям все спокойно и тихо, Заброшено и отдано призракам, но чем ближе я к центру затерянного промышленного города, тем больше этот город похож на Вавилон. К «Комете» бежит кричащая женщина: ее одежда разорвана, а лицо покрыто слизью. Я вывернула руль, чтобы избежать столкновения, и женщина отскочила от левой стороны капота. На несколько секунд упала на дорогу, но я не затормозила. Надо думать о дочери, теперь она – моя единственная цель. Бедная женщина, пошатываясь, встает. Я продолжаю свой путь, пока не въезжаю на открытое место между складами и хранилищами. Здесь разбит лагерь бродячих псов: хаос из куч костей, железных скульптур и вигвамоконур. Все вокруг покрыто блестящей глазурью носовых выделений, земля покрыта телами, женщина, обладательница титанической афро, помогает жертвам землетрясения. Должно быть, это Ванита-Ванита. Я остановила «Форд комету» и подошла к Ваните, которая пыталась дать стакан с чем-то одному из раненых. Собакомужик отказался, и тогда Ванита выпила сама и, нагнувшись, поцеловала пса, передав лечебную микстуру изо рта в рот. Я вынула пистолет из кобуры, но при виде этого акта милосердия он показался ненужной тяжестью в руке.

– Ванита-Ванита? – спросила я.

Она бросила на меня взгляд, полный покорности. Увидела пистолет и приняла меня за ту, кем я и была: за ублюдочного копа, за то, против чего она восставала всю жизнь. Я видела, как в ее глазах гаснет огонь бунта. Она посмотрела на склад, около которого стояли икс-кэб и раскрашенный фургон под названием Волшебный Автобус. Слово «Ботодом» над дверью частично затянули цветы, и казалось, что там написано Бо д… Все здание было покрыто зеленой сетью цветов. Эфирное перо взлетело с крыши, и я почувствовала Тень Белинды, борющейся с соблазном.