Пылающий символ. Том 1

– Я расшифрую смысл этой фразы, и мы сформируем гипотезу.

– Слишком мудрено, – усомнилась Элина.

– Только на первый взгляд, – твердо заключила профессорша.

– Ну что ж, давайте попробуем.

– Христианский теолог Ориген растолковал эту фразу так: он приравнял служение религии к воинской службе. В его трактовке тем, кто служил греху, полагалось божье возмездие – бесславная смерть. Своим же воинам Бог жаловал вечную благодать, загробную жизнь во Христе.

– Что-то мне подсказывает, что наш экскурсовод рассчитывал на вечную благодать, – предположила Элина.

– Значит, он считал себя божьим воином.

– Не слишком-то все складывается.

– Будем считать, что это наше предположение. – Нинель Николаевна обернулась и, оглядев Лидочку, прикоснулась губами к ее лбу:

– Да у тебя температура! – профессорша стянула с себя трикотажную кофту: – Укутайся и сядь рядом со мной.

– Ну бабушка… – заныла девочка, и в ее голосе послышались тревожные нотки больного ребенка.

– Не спорь! – Нинель Николаевна завернула девочку в кофту и усадила рядом с собой. – Только этого не хватало – затемпературить при таких обстоятельствах. Что я скажу твоей матери?

– А ты не говори, и она не узнает.

Уже через час девочкой овладела лихорадка, и она стала бредить. Нинель Николаевна не находила себе места. Она то смотрела на прираставший зев тоннеля, в надежде увидеть там спасительную лодку с Богданом, то устремлялась к внучке, чтобы переменить компресс, дать воды и хоть немного сбить температуру.

Элина тревожилась не меньше профессорши: уже наступали сумерки, а, как известно, южные ночи холодные. В таких условиях состояние девочки неизбежно ухудшится.

Она сняла с шеи цепочку с кулоном и надела на Лидию.

– Зачем? – насторожилась Нинель Николаевна.

– Этот кулон всегда мне помогал.

– Вот только не говорите глупостей.

– У вас есть другие варианты? – поинтересовалась Элина и выдала жесткое резюме: – Пусть висит.

Время тянулось мучительно долго. Минуты казались часами, а часы – вечностью. Все усугубилось наступившей темнотой, прерывистым дыханием Лидии и мыслями о том, что наверху остались три мертвеца.

– Кажется, вы говорили, что кулон – память о вашей маме?

– С ним связана интересная история, – глядя в темноту, Элина улыбнулась.

– Расскажете? – Нинель Николаевна прижала к себе внучку. – Чтобы не сойти с ума, нам нужно говорить.

– Почему бы нет. У нас достаточно времени. – Прислушавшись к какому-то всплеску, Элина продолжила: – Все произошло в селе Троицком Калужской области, где-то рядом с Козельском.

– Знаю-знаю, – пробормотала Нинель Николаевна. – Там рядом Оптина Пустынь.

– В конце семидесятых мама училась в университете, их стройотряд отправили туда на сельхозработы. Машины привозили на ток зерно, а студенты сгружали его лопатами. Случилось так, что ток заполнился, и председатель велел сгружать зерно в заброшенную церковь.

– Ну да… – профессорша потрогала губами лоб спящей Лидочки и огорченно вздохнула: – Да что же это такое…

– Мама интересно об этом рассказывала. Когда с церкви сняли замо́ к и открыли дверь, внутри почти не было пыли, и все большое пространство пронзали солнечные лучи, которые проникали внутрь через оконца под куполом.

– Церковь была заброшенной?

– В течение многих лет. Но, как мама рассказывала, было ощущение, что ее закрыли только вчера.

– Странно, что не разграбили.

– Там кто-то побывал: на полу валялись церковные подсвечники и что-то еще. Было видно, что разорители искали драгоценные металлы, а не святыни. Они украли золоченые оклады, посеребренную посуду и кое-какие иконы. Когда по селу разнеслась весть, что церковь открыли, туда набежали старухи. Они стояли на пороге и молились.

– Внутрь не пустили?

– Церковь была осквернена, и чтобы молиться внутри, ее должен освятить священник. Верующие рассказали студентам, что в центральном нефе[122] хранилась какая-то святыня, но никто не сказал какая. На полу валялось несколько дешевых ковчежцев. Мама увидела кусочек дерева, на котором был выжжен крест. Когда она взяла его в руку, он показался ей теплым.

– Да-да… – подтвердила профессорша. – У меня возникло такое же чувство.

Нинель Николаевна прикоснулась ко лбу и потом ощупала тело внучки.

– Она вспотела!

– Значит, жар спал. – Элина тихонько рассмеялась: – Я же говорила, что кулон поможет.

Профессорша переодела Лидию в подсохшее платье и прижала ее к себе:

– Слава тебе господи! Кажется, обошлось. – Через минуту снова заговорила: – Знаете, дорогая, а ведь именно так, выжженным крестом, маркировали частицы Животворящего Креста, который привезла из Иерусалима в Константинополь Святая Елена.

– Но как эти частицы оказались в России? – поинтересовалась Элина.

Нинель Николаевна заметно оживилась:

– Один фагмент креста привезла княгиня Ольга[123] после своего крещения в Иерусалиме. Он давно затерялся. Еще одну частицу, как тогда говорили, Животворящего Древа, подарили императору Павлу рыцари Мальтийского ордена. Ее после революции выкрали из Зимнего дворца.

– Да-а-а, – протянула Элина. – Нет никакой определенности.

Вздохнув, профессорша погладила внучку по голове.