Пылающий берег

Высокий, пожилой мужчина, сидевший подле нее, бубнил что-то, пыхтя носом, чем нестерпимо раздражал Сантен. Кроме того, весь свой монолог он посвятил почти исключительно ей одной. Его лысая голова, загоревшая на солнце, напоминала почему-то яйцо ржанки, однако глаза старца были пустыми и странно безжизненными, как у мраморной статуи. Сантен никак не могла сосредоточиться на том, что он говорил, да и бормотал он нечто совершенно невнятное, словно на неизвестном языке.

Ее собственные мысли блуждали далеко, переключившись на угрозу, вновь нависшую над ней, угрозу всему ее существованию и существованию ее сына. Она знала, что Анна, конечно, права. Ни генерал, ни Гарри Кортни не позволят, чтобы в Тейнисграале появился еще один незаконнорожденный. Если они даже смогут смириться с тем, что она совершила, — а разум и чувства подсказывали, что они не смогут сделать это, — то и тогда никогда не допустят, чтобы была попрана не только честь умершего Майкла, но и честь всей их семьи. Такое было невозможно, и то, что предлагала Анна, было для нее единственным выходом.

Она подскочила на стуле, чуть не вскрикнув. Мужчина, сидевший рядом, положил вдруг под столом руку ей на бедро.

— Извините, папа. — Сантен торопливо отодвинула стул, Гарри бросил на нее озабоченный взгляд через весь стол. — Я должна выйти на минуту. — И понеслась на кухню.

Увидев ее до крайности расстроенное лицо, Анна кинулась навстречу и повела в кладовую, заперев за собой дверь.

— Помоги мне, Анна, я совсем потеряла голову и страшно боюсь. И еще этот жуткий старик… — Сантен тряслась, как в лихорадке.

Анна тихонько гладила ее по спине, и через некоторое время девушка прошептала:

— Ты права. Мы должны избавиться от этого.

— Поговорим завтра, — мягко сказала Анна. — А сейчас сполосни глаза холодной водой и возвращайся в столовую, пока не разразился скандал.

Отпор Сантен послужил своей цели. Высокий с лысой головой местный магнат даже не взглянул в ее сторону, когда она вернулась и заняла свое место. Теперь он обращался к женщине, сидевшей по другую руку, но все остальные слушали его с холодным вниманием, какое только и может уделяться одному из богатейших людей мира.

— Тогда были времена что надо, — вещал старик. — Страна была открыта для всех, а состояние можно было найти под каждым булыжником, просто слоняясь туда-сюда. Барнато начал торговлю с коробки сигар, к тому же дерьмовых, а когда Родс выкупил его дело, он выписал ему чек на 3 000 000 фунтов, самый крупный чек, выданный здесь на то время, хотя, должен признаться, я сам выписывал чеки и покрупнее с тех пор.

— А с чего вы начинали, сэр Джозеф?

— С пяти фунтов в кармане и носа, который чуял настоящие алмазы, умея отличать их от schienter, — вот так я и начинал.

— И как же вы это делали, сэр Джозеф? Как вы отличали настоящий алмаз?

— Ну, самый быстрый способ — это опустить камень в стакан с водой, моя дорогая. Если камень остается влажным, это schienter. А если вытаскиваете камень из воды и он сухой — это алмаз.

Все это, казалось, не произвело на Сантен никакого впечатления, ибо голова у нее была занята совсем иными мыслями. Гарри отчаянно показывал с другого конца стола, что пора прийти в себя.

Между тем слова Робинсона оставили все-таки след в сознании. На следующий день она сидела в беседке и глядела перед собой невидящими глазами, теребя в руках ожерелье Х-ани и потирая камни пальцами. И вдруг без всяких мыслей склонилась над столом, в лицо брызнул целый сноп искр из бесцветного прозрачного кристалла.

Тогда Сантен подняла ожерелье над стаканом и медленно опустила в воду. Через несколько секунд вытащила, едва взглянув. На разноцветных камнях поблескивала вода, а белый — огромный кристалл в центре — был сухим. Сердце Сантен бешено заколотилось.

Снова бросила ожерелье в воду и снова вытащила. Рука, державшая украшение, тряслась, ибо, как с грудки лебедя, с камня скатывались даже мельчайшие капельки, оставляя его сухим, хотя, правда, засиял он еще сильнее, чем все другие.

Сантен виновато огляделась вокруг. Шаса мирно спал, засунув в рот мизинец, на лужайках в этот знойный полуденный час никого не было видно. Опять опустила ожерелье в стакан. Когда бесцветный камень и на этот раз оказался сухим, она тихо прошептала:

— Х-ани, возлюбленная моя старенькая Х-ани, неужели ты спасешь нас снова? Неужели возможно, что ты все еще присматриваешь за мной?

Сантен не могла проконсультироваться у семейного доктора Кортни в Лейдиберге, так что им с Анной пришлось запланировать поездку в главный город провинции Наталь — морской порт Дурбан. Предлогом, как обычно, послужила вечная женская любовь к покупкам.

Они рассчитывали уехать из Тейнисграаля вдвоем, но Гарри даже слушать об этом не захотел.

— Не взять меня с собой, подумать только! Вы обе не перестаете говорить о том, что мне нужен новый костюм. Теперь подворачивается отличная возможность зайти к моему портному, а пока будем до него добираться, по пути можно купить пару хорошеньких шляпок или еще какие-нибудь пустячки для двух моих знакомых дам.