Пылающие небеса

Он ошибался и доказал это новым походом в туалет с целью избавиться от содержимого желудка.

Приковыляв обратно, Тит снял Фэрфакс с полки, куда посадил ее прежде, и отправился в другую часть хранилища, по дороге прислоняясь к стенам, дабы сохранять устойчивость.

– Мне нужно превратить тебя обратно, – сказал он, показывая Фэрфакс найденный стеклянный флакон с белыми гранулами. – Ты бы и сама превратилась в течение ночи, но лучше сделать это, пока я еще в сознании.

Затем отсчитал три гранулы. Канарейка пылко потянулась к ним, но Тит остановил ее клюв рукой:

– Нет, пока нет, если только ты не планируешь появиться передо мной обнаженной. Подожди, ты как раз это и собиралась сделать, да?

Соответствующий взгляд не удался – в висках снова застучало, и он поморщился.

Канарейка сильно клюнула его в тыльную сторону ладони.

– По-моему, леди слишком много возражает[3], – процитировал Тит. – Неважно. Ты же не знаешь Шекспира, невежда.

С Фэрфакс в руке он зигзагами направился в соседнюю комнату, где временами спал, когда допоздна задерживался в хранилище. Вытянул простыню, накрывавшую тонкий матрас, посадил птицу на кровать, положил перед ней три гранулы и вновь накрыл всю кровать простыней, пряча под ней и Фэрфакс. Затем стянул с себя тунику и сапоги, чтобы ей было, что надеть. Тунике тоже досталось крови, но при данных обстоятельствах ее можно было считать вполне чистой.

– Помни, это будет неприятно, и ты не сможешь двигаться сразу по превращении. Я подожду в хранилище.

Через несколько секунд она зачирикала, возможно, пытаясь удостовериться, что он освободил помещение.

– Я еще здесь, ковыляю потихоньку, – отозвался принц.

Фэрфакс снова защебетала. Вероятнее всего, она велела ему поторопиться, но Тит решил немного повеселиться. В его жизни так не хватало смеха.

– Ты беспокоишься? Представь, как себя чувствую я, дорогая.

Она чирикнула дважды подряд. Хотел бы он чувствовать себя лучше – тогда воображаемая беседа с ней явилась бы достойным использованием его времени.

– Как ты можешь помочь? Если бы только ты... – Тит остановился.

Он пытался, хоть и без видимого успеха, навести мосты между ними. Но разве это единственное его желание? Нет, амбиции Тита простирались гораздо дальше, чем казалось. Он хотел, чтобы она...

– Влюбилась в меня. – Тит ясно услышал слова, вытянутые из него сывороткой правды. – Если бы ты меня любила, все стало бы гораздо проще.

* * *

Превращение было ужасным, словно сотня грызунов пыталась проложить себе дорогу из-под кожи Иоланты.

Затем она лежала на месте, не в силах пошевелиться – и не только из-за физической слабости.

То, чего хотел этот юноша, пугало.

Иоланте посмеяться бы над его запросами. Ничто в нем не привлекало ее: ни корона, ни черное сердце, ни красивое лживое лицо.

И все же она внутренне трепетала, поскольку то, чего он хотел, не казалось невозможным.

Или невероятным.

* * *

– Я не умер и не при смерти, – сказал Тит в ответ на донесшийся от двери судорожный вздох Фэрфакс.

Она, неровно дыша, уже стояла рядом:

– Тогда почему лежишь на полу?

Приняв большинство своих лекарств, он вновь потерял сознание. А когда пришел в себя, легче всего казалось просто оставаться на месте.

– Ты заняла ближайшую кровать. Кстати, как прошла трансформация?

Фэрфакс не ответила, только подняла его на ноги и наполовину довела, наполовину дотащила до кровати в соседней комнате.

– Ты уверен, что не умираешь прямо сейчас?

– Абсолютно. Я умру при падении, а не удобно лежа в кровати.

– Что?

Проклятая сыворотка правды все еще бушевала в венах. Надо следить за собой – Фэрфакс уже не птица.

– Не сделаешь мне чаю? Все необходимое найдешь в хранилище, в буфете под глобусом.

Она одарила его взглядом суженных глаз, но вышла и вернулась через несколько минут с двумя дымящимися кружками и жестянкой непортящегося печенья.

Тит попытался сесть.

Фэрфакс твердо положила ладонь ему на грудь:

– Лежи.

– Как же мне пить чай лежа?

– Забыл, кто я? – К нему подлетела капля, цветом и прозрачностью напоминающая дымчатый кварц. – Вот так и будешь пить лежа.

Выражение ее лица колебалось между гневом и скорбью, и Тит не мог определить, что побеждало.

– Я могу сесть, чтобы выпить чашку чая.

– Не надо. Я была там. И знаю, что с тобой сделала инквизитор. Я видела, как у тебя шла кровь из ушей.

Он втянул воздух:

– Ты помнишь?

– Да.

Прежде чем впервые испытать переоблачение, Тит прочитал всю существующую по теме литературу. Изменение формы относилось к по-настоящему древней магии, потому, даже учитывая, что ее не одобряли и временами объявляли вне закона, в записях и исследованиях недостатка не было.

За полторы тысячи лет осталось лишь две записи о магах, утверждавших, будто помнят время, проведенное в животной форме. Большинство ученых считали, что те маги или преувеличивали, или лгали.

Но Фэрфакс явно не лгала. Она могла узнать о том, что случилось в Инквизитории, только опираясь на свою собственную память.

– Как?

– Не знаю. Думаю, это может быть связано с клятвой кровью. Я должна была поддерживать непрерывность сознания, чтобы избежать опасности предать свои слова.