Пылающая звезда

Пока я продолжала осматриваться, Мустафа запер машину, подошел ко мне и положил руку на плечо. Он достал из кармана ключи, открыл дверь и двинулся к железной наружной двери квартиры напротив меня. Когда мы вместе поднимались по лестнице на четвертый этаж, я так напряженно молчала, что только потом поняла, что нервничаю. Когда я уже собиралась подняться еще на этаж, Мустафа помешал мне, взяв за руку, и остановил меня напротив деревянной двери номер восемь. Он снова достал из кармана ключи и открыл дверь.

– Папа, мы дома!

Когда он окликнул отца, едва войдя в дом, моя робость снова начала проявляться. Пока я медленными шагами шла за Мустафой по длинному коридору дома, из комнаты с открытой дверью вышел мужчина средних лет с полотенцем в руке. Улыбка не сходила с его лица, когда он, вытирая руки полотенцем, подошел к нам, и у меня появилась возможность рассмотреть его. Ему было, вероятно, около тридцати пяти или сорока лет. Я догадалась об этом по седине в его каштановых волосах. Хотя он был невысокого роста, но плечи у него были широкие. Вообще, по правде говоря, отец обладал особой харизмой. Когда он смеялся, его глаза щурились, и это придавало ему легкость. Он был очень красив, несмотря на свой возраст.

– Папа, это наша ворчунья Ниса. – Я закатила глаза, когда он представил меня, и протянула руку дяде Онуру для рукопожатия.

– Здравствуйте, дядя Онур.

– Что в ней сварливого? Посмотри на ее глаза, она похожа на газель!

Дядя Онур, вместо того чтобы взять меня за руку, со всей теплотой обнял меня.

Мустафа сказал: «Я ничего не знаю о газелях. Она у нас сегодня уборщик», и я не выдержала и ударила его тыльной стороной ладони в живот, иногда он слишком раздражал.

Дядя Онур пообещал, что они постараются меня не слишком утомлять, и поболтал со мной со всей искренностью, а Мустафа сделал то, что собирался сделать снова.

– О, папа, пусть она это делает. Какая для нее есть работа?

– Вредина.

– От вредины слышу.

Дядя Онур прервал наши препирательства, взял нас обоих за руки и стал показывать мне все вокруг. Их дом состоял из трех комнат и гостиной. Кроме небольшой кухни, у них был еще кабинет. По словам Мустафы, у них была самая чистая квартира в доме.

Осмотрев квартиру, я оставила телефон в углу и, засучив рукава, принялась за уборку. На кухне было несколько тарелок, которые, как я догадалась, остались со вчерашнего вечера. Я быстро замочила их и поставила в посудомоечную машину, а затем, вытерев пыль, под руководством дяди Онура отправилась в кабинет.

Хотя прошло уже несколько недель, там все еще лежали нераспечатанные коробки и книги. Следуя указаниям мужчины, я начала по очереди расставлять книги в коробках в книжном шкафу. В основном это были книги по юриспруденции, связанные с его профессией, но время от времени попадались и классические романы. В какой-то момент одна из книг настолько меня заинтересовала, что я бросила работу и стала ее читать. Я поняла, как быстро пролетело время, когда в комнату вошел дядя Онур и поставил передо мной тарелку с печеньем, которое он приготовил для меня. В это время между нами состоялся небольшой разговор.

Он рассказал о трудностях, которые ему пришлось пережить, и оставил мне альбом с фотографиями своей покойной жены. Когда я просматривала фотографии, меня заинтриговали вьющиеся волосы и грустные глаза женщины. Она была очень красивой, мать Мустафы, и казалось несправедливым, что она умерла. Она была очень нужна Мустафе, дяде Онуру и, может быть, его маленькому потерянному ребенку, а ее не было рядом. Какое несчастье…

Разговор с мужчиной был настолько увлекательным, что я вдруг обнаружила, что рассказываю ему о своих переживаниях. В какой-то момент он спросил меня о моем дне рождения, и, отвечая на его вопрос, я поняла, что его лицо стало грустным. Но потом он быстро пришел в себя и сказал, что помнит тот день, когда оставил Мустафу в детском доме. Вероятно, то, что я ему сказала, заставило его вспомнить собственные болезненные воспоминания. Поэтому я сразу же сменила тему и заговорила о том, какой Мустафа упрямый. Улыбка, которая исчезла, вернулась на его лицо, но чего-то не хватало. Когда он оставил меня наедине с книгами в кабинете, я продолжила уборку с того места, где остановилась, стараясь не обращать внимания на его внезапно изменившееся поведение.

После того как я разобралась с большинством книг, я оставила некоторые из них дяде Онуру, чтобы он их убрал. Позже мы съели заказанную Мустафой пиццу, и я снова приступила к уборке, решив пропылесосить комнаты одну за другой. Когда я наконец пришла в комнату Мустафы, мое внимание привлекла картина с орлом на стене. Он с детства болел за «Бешикташ»[17] и здесь тоже проявлял свои пристрастия. Наверное, надо было купить ему майку в подарок на следующий день рождения. Я только начала пылесосить комнату, как пылесос выключился. Обернувшись, чтобы посмотреть, что случилось, я увидела, что Мустафа вынимает вилку из розетки. Он наблюдал за мной в дверном проеме, сложив руки на груди.

– Хватит трудиться. Пойдем на пляж.