Пылающая звезда

Я знала, что Кан обижен на Гекче еще со вчерашней нашей встречи с Мустафой, и он продолжил обижаться, когда девушка подошла к нему во время переклички с попыткой поговорить. Что ж, парень не ошибся. То, как он не замечал ее, очень задевало Гекче.

– Девочка, просто иди и помирись с ним. Ну же.

Я схватила Гекче за руку, чтобы не дать ей уйти, но она уже была на ногах.

– Хорошо, хорошо, хорошо.

Гекче уступила свое место Огузу, и тот занял его с хитрой ухмылкой на лице. Когда несколько человек из класса Демира посмотрели на нас и начали перешептываться между собой, мне стало очень не по себе. Почему Огуз так поступил, почему ему нравится ставить меня в затруднительное положение?

– Как дела, красавица?

– Зачем это было нужно сейчас? – сердито посмотрела я на него.

– Это доброе дело – воссоединять тех, кто любит друг друга. Посмотри на Кана, как он счастлив. – Я немного приподнялась со своего места и посмотрела на сидящего на заднем сиденье Кана. Он действительно улыбался и снова, как всегда, злил Гекче.

– Все-таки не стоило.

Огуз наклонился ко мне и приблизил свое лицо к моему. Мне пришлось отвести взгляд, так как его темно-карие глаза заговорщически блестели. Даже его присутствие вызывало беспокойство.

– Интересно, Аллах специально послал тебя ко мне, не слишком ли много упрямства для этого тела?

– Не вмешивай в свои дела Аллаха. Это грех.

Улыбка все шире и шире расплывалась на его лице, когда я отвечала ему с таким же сарказмом, как и он сам. На мгновение мне показалось, что рядом со мной Демир, а не Огуз, потому что улыбка была очень похожа на его.

– Ты сама виновата.

На этот раз, когда он обратился к людям в автобусе, то вдруг встал. Когда автобус тронулся, Огуз достал из кармана мобильный телефон и показал его мне.

– Но я знаю, что делать, – присвистнул он, глядя на Кана, и подозвал его к себе. После того как он показал Кану что-то на экране своего телефона, весь автобус заполнили звуки песни. Огуз посмотрел мне прямо в глаза, используя телефон как микрофон, а затем начал напевать песню, щелкая пальцами и указывая на меня.

«Эта девушка любит меня.
Эта девушка убьет меня…»

– Огуз, что ты делаешь? Все смотрят на нас. Быстро садись!

Но он, конечно, меня не послушал. Наоборот, пока Кан подпевал ему, все, кто наблюдал за нами в автобусе, начали аплодировать.

«Эта девушка заставляет меня видеть прекрасные сны.
Эта девушка обнимает меня и тянет к себе…»

Пока он продолжал петь припев песни, мое сердце колотилось как бешеное, когда он вдруг подошел ко мне и приблизил свое лицо к моему. Огуз мне не нравился, то есть это была не та симпатия, которой он хотел добиться, но то, что он сделал для меня такой жест на публике, было просто невероятно. Ничего подобного со мной раньше не случалось. К тому же, надо признать, голос у него был очень красивый.

«Я, пошатываясь, подойду к ее двери,
Я знаю, что уже поздно.
Только не вини меня, детка…»[10]

Огуз ни на секунду не отводил от меня глаз, продолжая петь очередную часть песни. И я поняла, что он специально выбрал ту часть, которую пел.

Ладно, я признаю это. Огуз мог быть очень высокомерным и раздражающим человеком. Я не могла забыть, как он поступил, например, с Бахар. На самом деле, каждый раз, когда я вспоминала об этом, я ненавидела его еще больше, но каким-то образом он сумел привлечь мое внимание. Хотя это не означало, что я его любила, можно сказать, что он мне нравился. Он был красив, его жесткая манера поведения очень шла ему, но он нравился мне только внешне. Я не думала, что смогу полюбить его сердцем. Даже если он и делал для меня какие-то милые вещи, наши отношения никогда не выйдут за рамки приятельских.

«Эта девушка улыбается, когда видит меня», – пропел он, закончив песню, и когда он выключил ее, мои губы скривились, и я улыбнулась ему.

Когда музыка прекратилась, Кан, находившийся в узком коридоре автобуса, перестал петь и снова занял место рядом с Гекче. В этот момент в автобусе снова все оживились.

Когда Огуз подошел ко мне, все захлопали в ладоши и закричали: «Целуй! Целуй! Целуй!» – стали кричать они. В ответ на эти возгласы Огуз прижался ко мне и указательным пальцем показал свою щеку. Когда улыбка исчезла с моего лица, я прижалась губами к его щеке, чтобы не смущать его перед остальными, но мы оба прекрасно понимали, что это не добровольный поцелуй.

– Ай, как я удачно попала!

Улыбка на лице Огуза сменилась ухмылкой, когда мы повернулись на звук, донесшийся из телефона девочки из нашего класса, сидящей через два места перед нами. Я сойду с ума, если это продолжится еще немного. Как будто недостаточно было того, что я поцеловала его, теперь было доказательство.

– Скинь ее мне, – попросил Огуз и снова уселся на свое место, а мне оставалось лишь закатить глаза.