Пылающая полночь

— Вот так вот… — Отложив только что зачитанное вслух письмо инквизитора, Толстый задумчиво потер заросший седой щетиной подбородок и усмехнулся. — Довольно своевременное предложение, не находите, судари и сударыни?

— И весьма интересное. В наших обстоятельствах это предложение может стать не только спасением для всех свободных ходоков, но и позволит наладить отношения с властями империи. — В голосе сидящего рядом с ним седого мужчины, явно разменявшего седьмой десяток лет, отчетливо слышался акцент, характерный для жителей юго-западных окраин империи. Как и Андрэс, он входил в плеяду старейших действующих ходоков, но имя его я впервые услышал лишь сегодня. Гезин Полуногий, в отличие от остальных стольников, был назначен общим решением «золотой десятки» без всяких голосований. Может быть, кто-то из круга и возмутился бы таким произволом, но тот факт, что это назначение было поддержано большей частью только что избранных стольников, зашил рты даже самым горластым ходокам. Двенадцатый член застольной дюжины явно был непростым человеком… чем и привлек мое внимание. Невысокий, широкоплечий и грузный, с мощными руками-лопатами и пристальным взглядом серых навыкате глаз, этот ходок производил впечатление говорящей скалы или скорее даже валуна. Такого серого, изрядно побитого тысячелетиями камня, неоднократно отмеченного глубокими шрамами — следами давних ледников, не раз обломавших о него свои ледяные зубы. Собственно, шрамов, как я полагаю, хватало и у самого Полуногого. По крайней мере, за пару-тройку могу ручаться. Один, глубокий и длинный, след от клинка пересекал его левую щеку от виска до нижней челюсти, заставляя удивляться живучести ходока, а еще парочка свидетельств о встрече с какой-то когтистой тварью рваными бороздами украшала правое предплечье. Суровый дядька.

— И непростой. Очень непростой, — подтвердил мои размышления сосед. — Заметь, как он ввернул про империю.

— А чего в этом такого? — не понял я.

— Вот ведь… иногда я радуюсь твоей разумности, но иногда просто поражаюсь… э-э, недальновидности, — возмутился дух, но, не заметив понимания с моей стороны, пустился в пояснения: — Посмотри на реакцию старших. Этот Гезин вроде бы не сказал ничего, кроме общих фраз. А как к нему прислушиваются! Словно он выдал истину в последней инстанции!

Вот теперь я совсем другими глазами посмотрел как на сидящих рядом стольников, так и на занявших первые ряды за ними старейших ходоков. Они действительно с готовностью кивали в ответ на реплику Гезина. Впрочем, во взглядах, как мне показалось, мелькнула не только готовность согласиться с любой фразой Полуногого, но и отблески понимания скрытого смысла, услышанного в словах старого ходока. Но только… чего такого он сказал?

— Налаживание отношений с империей. — Если бы мог, сосед наверняка закатил бы глаза. — Подумай, в каком положении сейчас находятся свободные ходоки… да и цеховые, если уж на то пошло, хотя и в меньшей степени.

— И в каком же? — Все равно не понимаю, к чему клонят дух и Гезин.

— Вы — изгои империи, — отрубил сосед, заставив меня подавиться очередным глотком пива.

Глава 6

Собрание круга давно закончилось, ночь уже уступала права очередному летнему утру, а я валялся в постели на постоялом дворе Арса и все никак не мог избавиться от слов соседа, так и крутящихся в моей голове. Ходоки — изгои империи? Как? Почему? Мне всегда казалось, что мы занимаемся важным и нужным делом. Что делали бы без нас цеха алхимиков и зельеваров? Чем целители лечили бы больных? Чем алхимики обрабатывали бы броню и оружие? Как они создавали бы свои артефакты, которыми с таким удовольствием пользуются жители освоенных земель?

Мы берем деньги за свои трофеи? Да, но ведь и нам никто не выдает бесплатной экипировки, а трактирщики не блещут бескорыстием и не горят желанием задаром накормить уставших ходоков и так же задаром предоставить нам кров. Любой труд должен быть оплачен, а если он еще и связан с ежедневным риском, то должен быть оплачен вдвойне! Можно, конечно, привести в пример тех же рыцарей, что косой проходят по Пустошам, вырезая сотни тварей зараз, или действующих тем же методом копий маркграфов, но ни те ни другие не занимаются сбором трофеев. Их задача в другом — пройтись огнем и мечом по Пустошам, обезопасив тем самым границы освоенных земель, получить свою долю славы и вернуться обратно под защиту каменных стен крепостей и орденских командорств. А мы — изгои?

— Именно, — подтвердил дух. — Ходоки живут лишь на окраинах освоенных земель. Их слишком редко можно встретить в центральных провинциях, и большинство местных жителей не имеет о вас никакого понятия. Что-то слышали, и только. Там любой ходок — всего лишь простолюдин с оружием. То ли разбойник, то ли наемник, то ли все сразу. Непредсказуемый и опасный, готовый вскрыть глотку любому дворянчику за косой взгляд или пренебрежение.

— За оскорбление, — поправил я соседа, на что тот фыркнул.