Пылай для меня

Голоса доносились из кухни. Мама. Расстроенная. Я прищурилась, глядя на электронные часы. 23:45. В другой раз, мы бы спорили до посинения, но сейчас было слишком поздно для разборок даже по меркам нашей семьи. Я поднялась на ноги и поплелась на звук голосов.

Ночь прорезал мамин голос. — ….Пирс? Безответственно и глупо. Глупо, Бернард!

Понятно. Нас поймали с поличным. После того, как этот засранец выкинул меня у порога, мама прижала Берна, требуя объяснений, а он должно быть раскололся и обо всем ей рассказал.

Я вошла на кухню. Берн с угрюмым лицом сидел за столом. Рядом с ним Леон возился со стеклянным шариком, гоняя его по столу туда-сюда, и изо всех сил делая вид, что ему все до лампочки. Каталина и Арабелла сидели вместе. Каталина сидела с безучастным видом — так обычно бывало, когда между взрослыми происходили какие-нибудь терки. Арабелла же, казалось, хотела надавать кому-нибудь тумаков. Обе девочки и Леон уже должны были быть в своих кроватях. Бабуля Фрида потягивала из кружки кофе, ее глаза были красными. Я почувствовала прилив вины. Я заставила бабушку плакать.

— Не могу в это поверить, — фыркнула мама.

— Перестань на него кричать, — сказала я. — Это моя вина.

Мама обернулась и мы впились взглядами друг в друга.

— Завтра ты отправишься в «МРМ», — процедила она. Ее голос был тихим, но в нем звенела стальная нотка. — Ты скажешь им, что отказываешься от этой работы.

Я собралась с духом. Я знала, что рано или поздно этот момент настанет, и с ужасом его ожидала. — Нет.

Мама расправила плечи. — Ладно. Тогда это сделаю я.

Мама потеряла лицензию четыре года назад. В этом она винила себя. Если что-нибудь случится со мной, она тоже будет винить себя. Этого я не хотела. Я не хотела будоражить по новой всю ту вину и сердечную боль, поэтому постаралась говорить как можно спокойнее.

— У тебя нет прав говорить от имени фирмы. Агентство оформлено на мое имя.

Кухня погрузилась в такую тишину, что можно было услышать малейший шорох. Глаза Каталины стали как два блюдечка.

Мамино лицо превратилось в холодную, равнодушную маску.

— Это мое решение, — сказала я. — У меня одной есть лицензия. Мы будем выслеживать Пирса.

— Как ты собираешься его удержать?

— Мне нужно его удерживать. Я встречалась с ним и теперь уговариваю его сдаться.

— Ты уверена, что это сработает? — спросила мама. — Потому что ты выглядела полумертвой, когда я нашла тебя на пороге.

— Это был не Адам Пирс. Это был Чокнутый Роган.

Мама отпрянула. Леон издал задушенный смешок.

— Я думал, он не в деле, — сказал Берн.

— В деле. Видимо, его заботит кузина.

— Ты выжила из ума? — голос мамы сорвался, и она всхлипнула. — Ты хоть понимаешь, с каким огнем играешь?

— Понимаю.

— Это всего лишь деньги.

— Это не только деньги. — Мой голос взлетел. — Это наша семья. Я не позволю им вышвырнуть нас только потому, что им так хочется. Я не позволю им сорвать нас с насиженного места. Они до нас не доберутся.

— Невада!

— Да, мама?

— Мы можем начать сначала!

— И сколько на это уйдет времени? Без оборудования, без дома, без нашей клиентской базы? Ты же знаешь, что большинство заказов приходят к нам через сарафанное радио, когда люди рекомендуют Детективное Агентство Бейлор. «МРМ» заберет наше имя. Когда наш телефон и веб-сайт отключат, люди решат, что мы закрылись и съехали. Нам понадобятся годы, чтобы восстановиться. Мой ответ: нет.

— Это не стоит твоей жизни! — рявкнула мама. — Если ты делаешь это из-за какого-то ошибочного обязательства перед отцом…

— Я делаю это ради нас и ради себя. Когда я взяла управление в свои руки, бизнес был на пороге закрытия. Я отстроила это агентство на фундаменте, который заложили вы с папой. Теперь это мой бизнес, потому что я шесть лет из кожи вон лезла, чтобы он заработал. Я принесла себя ему в жертву, и я его люблю. Я люблю свое дело. Я люблю нашу жизнь. Работа приносит мне радость, и я хорошо ее знаю, и никто — ни ты, ни бабушка, ни «МРМ» или Пирс, или Чокнутый Роган не отберут ее у меня!

Я осознала, что кричу, и закрыла рукой рот.

Шок отразился на мамином лице. Дети замерли, боясь шелохнуться. Берн хлопал глазами.

Бабуля Фрида звякнула чашкой, поставив ее на стол. — Что ж, она твоя дочь.

Мама развернулась и вышла из комнаты.

Я посмотрела на детей.

— В кровать. Живо.

Они ушли.

Берн поднялся.

— Я тоже пойду.

Я села рядом с бабушкой. На душе скребли кошки. Ссориться с мамой всегда было тяжело. Раньше она сводила меня с ума. Я могла орать, а она гнула свою линию, используя совершенные, веские аргументы. Только когда я выросла, я осознала, насколько хрупкой она была.

Бабуля покосилась на меня. — Выглядишь паршиво.

— Чокнутый Роган накачал меня снотворным, похитил и приковал в своем подвале, а затем попытался выудить из меня информацию с помощью заклинания.

Бабуля Фрида моргнула. — Он получил, что хотел?

— Нет. Я разрушила заклинание.