Пыль Снов

Бутыл взорвался: — Быстрый! Струнки, которые вы привязали — они ведь не оборваны? Тогда они еще живы, да? Вы привязали к ним струнки, не так ли?

— Ты полегче, — лениво моргнул Быстрый Бен. — Слишком их много. Трудно было сосредоточиться, и я их обрезал. Что мне до Геса и Буяна?

— Врешь!

— Иди назад к взводу, Бутыл, — приказал Скрипач. — Помоги Тарру в подготовке к маршу.

— Сержант!

— Вон отсюда, солдат.

Бутыл колебался. Потом, предостерегающе помотав Быстрому Бену пальцем, ушел.

— Струны все еще гудят, Быстрый?

— Слушай, Скрип. Я их обрезал, как и сказал…

— Даже не пытайся.

— Да, ну ты же не Вискиджек, верно? Не обязан отвечать. Я Верховный Маг, и это означает, что…

— Что мне придется обращаться напрямую к Адъюнкту? Или изволишь повернуться к нам передом, флюгер эдакий? Сколько ты сможешь удерживаться не пукая, Быстрый?

— Ладно. Они живы. Только это и знаю.

— Недалеко?

— Нет. Ассасин Ши’гел может пролететь за ночь двести лиг.

«Кто? Да ладно». — Почему их двоих?

— Без поня…

— Слышал, Адъюнкт последнее время хуже проклятого дракона.

— Отлично. Воображаю, что они кому-то нужны.

— Шигрелу, ассасину К’чайн Че’малле, нужны Геслер и Буян?

— Ши’гелу. Но не нужно глупить. Не так все просто. Его послали их найти.

— Кто?

Быстрый Бен облизнул губы, отвел глаза. — Очевидно, Матрона.

— Матрона? Матрона К’чайн Че’малле? Настоящая живая дышащая Матрона К’чайн Че’малле?

— Потише, ты! Люди смотрят! Мы могли бы…

Шлем Скрипача ударил Верховного Мага в висок. При виде падающего грудой колдуна Скрипач испытал самое блаженное переживание всей жизни.

Он отошел, засверкал глазами: — Верховному Магу Быстрому Бену необходимо пообщаться с богами! Ну, вы все, быстрее собирайтесь — мы выходим через ползвона! Давайте!

Скрипач поджидал капитана Сорт и кулака Кенеба. Высказанные им угрозы насчет Адъюнкта теперь запустили клыки в собственный его загривок. Нужно поговорить с ней. Когда Быстрый Бен очнется, оказавшись загнанным в угол без возможности ускользнуть. Ему самому (тут он поглядел на бесчувственного ублюдка) вполне достаточно. «Никогда он мне не нравился. Я нуждался в нем, молился на него, даже любил. Нравится? Ни шанса. Козлорез, куклодел, душеглот. Наверное, еще Солтейкен или Д’айверс, если я могу судить.

Вискиджек, слышал, с каким звуком он ударился о голову? Старый мой шлем? Мертвецы вокруг тебя заволновались? Вы вскочили, побежали к вратам? Смотрите на меня? Серж? Эй, вы, Сжигатели! Как вам?»

* * *

Кулак Кенеб уехал из лагеря на самом рассвете, миновав красноглазых дозорных, и скакал на восток, пока солнце не разбило надвое горизонт. Натянул удила на небольшом взгорке, ссутулился в седле. Над конем поднимался пар, по неровной земле ползла туманная дымка. Воздух медленно прогревался.

Перед ним простерлись Пустоши. Справа и чуть сзади смутно виднелись Сафийские горы, изрезавшие южный небосклон. Кенеб устал, но мучился от бессонницы. Именно он управлял Охотниками за Костями с самого ухода из Летера. Кулак Блистиг делал все возможное, чтобы избежать ответственности. Он пристрастился вечерами бродить среди солдат, рассказывая были о Собачьей Упряжке и падении под Ареном, как будто все уже не знали его историй наизусть. Пил вместе с ними и преувеличенно громко хохотал, изображая своего парня, забывшего о рангах. В результате солдаты смотрели на него с подозрением и презрением. У них друзей достаточно. Им не нужен кулак, раздающий у костра куски ветчины или посылающий по кругу кувшин. Подобные ночи должны быть редкими событиями — может, перед решительной битвой — но и тогда никто не должен забывать о положении офицера. Блистиг желает стать одним из них. Но он Кулак по рангу, а это означает отстраненность от рядовых. Он должен за ними следить, да — но прежде всего должен быть готовым отдать приказ, который исполнят без колебаний. От него ожидают руководства, черт подери!

На утренних совещаниях Блистиг сидит насупленный, унылый, усталый. С трудом шевелит языком. Ничего не предлагает, а чужие идеи выслушивает то ли с неверием, то ли с прямым презрением.

«Нам нужно нечто большее. Мне нужно нечто большее».

Адъюнкт вправе ожидать, что на марше армией будут управлять кулаки. У нее есть и другие темы для размышлений, какими бы они ни были (лично Кенеб даже близко не догадывается, о чем она думает. Никто не догадывается, даже Лостара Ииль).

У него есть двое подкулаков, командующих регулярными войсками — пехотой, застрельщиками, разведчиками, лучниками — и Кенеб обнаружил, что стал слишком связанным проблемами организации их сил. Разумеется, у них достаточно трудностей. Но ведь это офицеры — ветераны, прошедшие много военных компаний, и Кенеб всецело полагается на их опыт (хотя временами и чувствует себя как юный капитан под опекой подрезанного крыла старого сержанта). Вряд ли Утка и Клянт говорят за его спиной много хорошего.

«Да, вот вам правда. Я хороший капитан. Но сейчас я далеко вышел за пределы компетентности, и все это видят».