Пыль Снов

Она носит желтоватую шкуру бролда, медведя снегов и льдов. Волосы ее черны как деготь, лицо широкое, плоское, кожа приобрела оттенок темного янтаря. Провалы глазниц чуть скошены; в кожу щек вставлены коготки какой-то мелкой живности.

«Т’лан Имасса. Но… не нашего клана».

За ее плечами висят три зазубренных остроги. Палица в руке сделана из толстой звериной кости со вставками острых риолитов и белого кремня.

Она встала в пятнадцати шагах от них.

Ильм Эбсинос взмахнула посохом: — Ты Гадающая по костям, но я тебя не знаю. Как такое возможно? Наши умы соединены Ритуалом. Наша кровь слилась — тысячи и тысячи струй. Ритуал назвал тебя нашим сородичем, Т’лан Имассой. Твой клан?

— Я Ном Кала…

Бролос Харан бросил: — Я не знаю таких слов!

Сама мысль показалась оршайнам потрясающей. «Это же невозможно. Наш язык мертв, как и мы сами».

Ном Кала склонила голову набок. — Вы говорите на Старом Языке, тайном наречии гадающих. Я из Имассов Бролда…

— Ни один клановый вождь не выбирал себе имени бролда!

Она внимательно поглядела на Бролоса, прежде чем ответить. — Не было вождя с именем бролда. У нас вообще не было вождя. Наш народ управлялся гадающими по костям. Бролды проиграли Темную Войну. Мы Собрались. Был ритуал…

— Что?! — Ильм Эбсинос подскочила и чуть не упала, но успела оттолкнуться от земли посохом. — Второй Ритуал Телланна?!

— Мы не справились. Мы стояли под стеной льда, возносившейся до самих небес. Нас осадили…

— Джагуты? — крикнул Бролос.

— Нет…

— К’чайн Че’малле?

Она снова склонила голову к плечу, промолчав.

Ветер тихо бормотал.

Серая лисичка пробежала между ними, осторожно ступая и принюхиваясь. Миг спустя она ушла к краю воды. Мелькнул розовый язык, зверек начал лакать.

Увидев лису, Кальт Урманел закрыл лицо руками, зажмурил глаза. Рюсталле невольно отвернулась.

Нома Кала продолжила: — Нет. Их владычество давно ушло в прошлое. — Она чуть поколебалась. — Многие среди нас считали врагами людей, наших наследников, наших соперников на путях жизни. Но мы, гадающие — нас оставалось всего трое — знали, что это лишь половина правды. Нет, на нас напали… мы сами. Мы лгали друг другу, мы сочиняли утешительные сказки, легенды, искажали даже веру.

— Но почему, — спросил Улаг, — вы решились на попытку Ритуала?

— Оставалось всего трое гадающих — как вы надеялись на успех?! — ломким от ярости голосом воскликнула Ильм Эбсинос.

Ном Кала обратилась к Улагу: — Кровинка Треллей, твой вид радует мои очи. Отвечаю на вопрос: говорят, что память не переживает Ритуала. Мы надеялись именно на это. Говорят также, что Ритуал проклинает бессмертием. Мы видели в этом справедливость.

— А с кем вы вели войны?

— Ни с кем. Мы покончили со сражениями, кровинка Треллей.

— Почему было не избрать простую смерть?

— Мы разорвали связи с духами. Мы слишком долго им лгали.

Лиса подняла голову — уши вдруг прижались, глаза широко раскрылись. Она потрусила вдоль края водоема и скрылась в логове под огненным кустом.

Много ли прошло времени до следующего слова? Рюсталле не могла определить. Лиса показалась снова с сурком в зубах и пробежала так близко к Рюсталле, что она мысленно протянула руку и погладила ей спину. Стайка птичек спорхнула, запрыгав по прибрежному илу. На глубине всплеснул карп.

Ильм Эбсинос прошептала: — Духи умерли, когда мы умерли.

— То, что умерло для нас, не обязательно мертво, — ответила Ном Кала. — Такой силы нам не дано.

— Что означает твое имя? — спросил Улаг.

— Капля на ноже.

— Что было не так с ритуалом?

— На нас упала стена льда. Мы были мгновенно убиты. Ритуал не завершился. — Она помолчала. — Учитывая долгое забвение, мысль о неудаче колдовства казалась разумной. Если мы вообще способны были мыслить. Но теперь… кажется, мы ошибались.

— Давно ли это было, знаете?

Она пожала плечами: — Джагуты исчезли сто поколений тому назад. К’чайн Че’малле ушли на восток двести поколений назад. Мы торговали с Жекками, потом с крюнайскими овлами и колонистами империи Дессимбелакиса. Мы следовали за отступающими льдами.

— Многие ли вернутся, Капля?

— Пробудились другие гадающие, уже идут к нам. Лид Гер — Вяжущий Камень. И Лера Эпар — Горькая Весна. О наших племенах точно не знаю. Может, все. Может никто.

— Кто вас призвал?

Она снова склонила голову к плечу. — Кровинка Треллей, эта земля — наша. Мы ясно слышали зов. А вы — нет? Т’лан Имасс, нас призвал Первый Меч. Легенды клана Бролда оказались правдивыми.

Улаг покачнулся, словно ударенный. — Онос Т’оолан? Но… зачем?

— Он зовет нас под знамя мщения, — ответила она, — и во имя смерти. Мои новые друзья, Т’лан Имассы идут на войну.

Птицы разом взлетели и воздух, словно сорванная с привязей палатка; лишь крошечные следы остались на мягкой глине.

* * *

Горькая Весна шла к другим Т’лан Имассам. Пустота здешних земель давила, удушала. «Если все пропали, наше возвращение естественно. Мы мертвы, как мир; мы убили этот мир. Но… защищена ли я от предательства? Перестала ли быть рабой надежды? Не двинусь ли по старым, набитым тропам?

Жизнь кончена, но урок вынесен. Жизнь ушла, но капкан не отпускает меня. Вот что такое наследие. Вот что такое правосудие.