Пыль Снов (ЛП)

Сечул Лат потер шею, огляделся. Далекий ряд каменных клыков являет неестественную регулярность. Видны «пни», места, где целые горы были вырваны с корнем, отняты от надежной земли. «Они строили ИХ здесь. Покончив с этим миром. Пожрав все живое. Что за смелая… уверенность». Он глянул на Эрастраса. — Тут должны быть защитные чары.

— Чары Демелайна, — отозвался Эрастрас.

Килмандарос зарычала.

«Говори же, Эрастрас, о драконах. Она готова. Она всегда готова».

— Нужно подготовиться, — продолжал Эратсрас. — Килмандарос, яви терпение. Какая нам польза, если ты сломаешь чары и попросту ее убьешь.

— Знай мы, зачем ее сковали в первый раз, — сказал Сечул, — могли бы поторговаться.

Эрастрас небрежно двинул плечами: — Неужели не очевидно, Костяшки? Она была неконтролируема. Она была ядом в их среде.

«Была балансом, противовесом всем остальным. Хаос великий, мудро ли мы…» — Может, есть иной путь.

Эрастрас осклабился. — Давайте послушаем, — скрестил он руки на груди.

— Нужно вовлечь К’рула. Он должен был играть роль в том сковывании — ведь ему есть что терять больше остальных. Она была ядом, ты верно сказал; но если она отравляла сородичей, это случайность. Истинный яд разливался по жилам К’рула, в его садки. Ему и нужно было сковать ее. Нейтрализовать. — Он помедлил, склонил голову набок. — Не забавно ли, что ее место занял Увечный Бог? Что ныне он отравляет К’рула?

— Болезни не связаны, — бросил Эрастрас. — Ты говорил об ином пути. Все еще жду, Костяшки.

— Ну, не знаю. Однако мы можем сейчас совершить роковую ошибку.

Эрастрас пренебрежительно махнул рукой. — Если она не захочет помогать, Килмандарос сделает то, что умеет лучше всего. До сих пор считаешь меня глупцом? Я все продумал, Сечул. Троих достаточно, здесь и сейчас, чтобы свершить необходимое. Мы предложим ей свободу — неужели ты веришь, что она откажется?

— Почему ты так уверен, что она рада будет выполнить соглашения?

Эрастрас улыбнулся: — Тут не тревожься. Доверься мне, Костяшки. Ну, я слишком долго терплю. Продолжим? Да, думаю, продолжим.

Он сделал шаг назад. Килмандарос тяжело двинулась вперед.

— Здесь? — спросила она.

— Да, как раз.

Кулаки молотами ударили по земле. Гулкое эхо пронеслось по равнине, у Сечула задрожали все кости. Кулаки продолжали неустанно опускаться, молотя почву с божественной силой; пыль постепенно застилала горизонты. Камень под слежавшейся золой не был осадочной породой, скорее напоминал пемзу. Нестареющая пена, затвердевшая с памятью о миге разрушения. Но она ничего не ведает о вечности.

Сечул Лат присел на корточки. Может потребоваться время. «Сестра, слышишь? Мы стучимся в дверь…»

* * *

— Что? — спросил Ливень. — Что ты сейчас сказала?

Растрепанная карга клацнула плечами: — Устала от иллюзий.

Он снова огляделся. Следы фургона исчезли. Пропали.

Даже колей за спиной больше не было. — Но я шел… видел…

— Хватит глупить, — бросила Олар Этиль. — Я влезла в твой ум, заставила видеть вещи, которых нет. Ты шел не туда, куда нужно. Что нам до повозки проклятых трайгаллов? Наверное, они уже мертвы. — Она махнула рукой, указывая вперед: — Я увела тебя со следа, вот и всё. Потому что искомое уже перед нами.

— Если бы смог тебя убить, убил бы, — отозвался овл.

— Глуп как настоящий юнец, — ответила она, фыркнув. — Единственное, чему способны научиться молодые — сожалениям. Вот почему столь многие умирают, к вечному сожалению родителей. Теперь ты закончил актерствовать, можно идти?

— Я не ребенок.

— Все дети так говорят, рано или поздно. — Она пустилась в путь, и лошадь Ливня отстранилась от старухи.

Он успокоил животное, сверкая глазами в чешуйчатую спину Олар Этили.

«Искомое уже перед нами». Он поднял глаза. Еще одна из проклятых башен-драконов одиноко поднималась посреди равнины. Гадающая шла к ней с таким видом, будто может повалить одним пинком. «Нет никого неугомоннее мертвой женщины. Хотя я повидал немало живых. Но чему тут удивляться?»

Одинокая башня все еще на расстоянии лиги. Ему не хотелось ее посещать — как по причине необъяснимого интереса Олар именно к этому сооружению, так и по причине величины. Город из камня, построен ввысь, а не вширь. Ради какого прока?

«Ну, ради обороны. Хотя мы видим, это не сработало. Что если нижняя секция загорится? Все сверху окажутся в безвыходной ловушке. Нет, это строения идиотов и мне они вовсе не интересны. Что плохого в хижине? Навес из шкур — можно забрать и унести куда хочешь. Ничего не оставив позади. Не привяжись к земле — так говорили старейшины.

Но почему они так говорили? Потому что так легче бежать. Пока не кончились безопасные места. Если бы мы строили города, как летерийцы, им пришлось бы уважать нас и наши притязания на территорию. У нас было бы право. А со всякими хижинами, с „непривязанностью к земле“ они не воспринимали нас серьезно, отчего убийство становилось простым делом».