Пыль Снов

Она фыркнула и вернулась к спящему мужу. Демоны, давние союзники Джагутов, давшие кровь Треллям - ох, что за низменная смесь получилась! - демоны пропали в выкопанной дыре. Почему мерзкие твари прилепились к Вифалу? Он утверждает, что нашел их на острове, на котором пленил его Увечный Бог.

Можно было бы предположить, что Увечный их призвал и сковал. Однако позже нахты помогли Вифалу бежать и казались скорее союзниками Маэла. А теперь… они роют яму.

- Да ладно, - сказал, садясь, Вифал. - Ты хуже забравшегося в спальню москита. Если так спешишь, давай идти до самого конца. Там отдохну.

- Ты устал.

Он глянул на супругу: - Не путешествие меня утомляет, любимая.

- Ну-ка, объясни.

- Объясню. Но не сейчас.

Она видела в его глазах вызов. “Я могла бы его разговорить. Но такой взгляд… это круто”. - Собирай вещи, муженек. Пока ты возишься, я кое-что объясню. Мы идем по дороге, ведущей в город, и я в нем была рождена. Само по себе волнительно. Но с этим я справлюсь. Удовольствия это не доставит, но справлюсь. Нет, тут кое-что еще.

Он связал постель и прижал ее рукой к боку. - Выкладывай.

- Вообрази пруд с черной водой. Бездонный. Спрятанный в пещере, где не движется воздух, нет капели с потолка. Гладь пруда за десятки тысяч лет не рассекала малейшая рябь. Ты мог бы стоять рядом всю жизнь и не увидеть перемен.

- Ладно.

- Я все еще не вижу ничего, способного потревожить пруд, Вифал. Однако под поверхностью, в самой неизмеримой глубине… что-то движется.

- По мне, нам следует бежать подальше.

- Ты, наверное, прав. Но я не могу.

- Твоя старая жизнь, Сенд - ты сказала, что не была воительницей, ничего не знаешь об оружии и военных приемах. Так кем ты была в родном городе?

- Там были фракции, шла борьба за власть. - Она бросила взгляд на Дорогу. - Так шло поколениями, хотя в это трудно поверить. Целые поколения Тисте Анди. Ты мог бы подумать, что за сотни лет вражда угасает - да, такое возможно. Даже на долгое время. Но потом все изменилось - моя жизнь стала сплошным беспорядком. Союзы, измены, перемирия и предательства. Ты не сможешь вообразить, как всё это исказило нашу цивилизацию, нашу культуру.

- Сенд.

- Я была заложницей, Вифал. Ценной… но и смерть мою можно было использовать.

- Но это не жизнь! Это перерыв в жизни!

- Все распадалось. Мы считались священными. Очень мило. Но вряд ли, - добавила она, - есть возможность вернуться к такой карьере.

Он уставился на нее: - А ты вернулась бы? Если бы выпала возможность?

- Забавный вопрос. “Что сломано, того не исправишь. Ты сломал нас, но дело еще не закончено. Смотри, что ты натворил”.

- Сенд.

- Конечно, нет. Давай, садись в седло.

- Но почему он ест свои глаза?

- Однажды, очень давно, сынок, не было ничего кроме тьмы. И это ничто было всем, Орфанталь.

- Но почему…

- Он стар. Слишком многое видел.

- Мог бы просто закрыть глаза.

- Да, мог бы.

- Мама.

- Да, Орфанталь?

- Не ешь свои глаза.

- Не беспокойся. Я подобна большинству. Я имею глаза, но ничего не вижу.

“Теперь, женщина, ты такого не говоришь. И будь благодарна. Есть и другой закон: рот шевелится, но ничего не сказано. Мы находим в этом облегчение, ведь если бы мы говорили все, что могли бы сказать, уже давно поубивали бы друг дружку.

Галлан, ты был поэтом. Тебе следовало проглотить язык”.

Однажды он кое-кому навредил. Он это знал и знание причиняло ему боль. Но никому не нравится боль. Лучше заменить стыд и чувство вины на нечто, обращенное вовне. На нечто обжигающее, помогающее собрать энергии и выбросить из души. Так называемый гнев. Когда он закончил гневаться, когда ярость нашла свой курс, он обнаружил, что стоит на пепелище, что знакомая ему жизнь пропала навсегда.

Интроспекция - акт крайнего мужества, и немногие готовы на него решиться. Но если всё, что можно разворошить - пепел и кучу горелых костей, вам ничего не остается, кроме… Бегство лишь усугубляет страдание. Память сливается с ужасами, единственный способ ускользнуть - безумие, но безумие так просто не выберешь. Какая жалость: чем уродливее пейзаж души, тем острее здравый рассудок.

***

Он вроде бы помнил, что происходит из семьи Виид. Что был гралийцем, воином и мужем. Творил ужасающие дела. На его руках кровь и на языке горько-соленый вкус крови. Из головы так и не выветрился запах горелой одежды.

“Я убивал”. Мысль эта стала отправной точкой.

И тогда все истины собрались, формируя костяк будущего. Что привело к следующей мысли.

“Я снова буду убивать”.

Ни один из тех, кого он преследует, не смеет надеяться на спасение. Их крошечное королевство подобно кургану термитов. Насекомые тоже мнят себя великими, громадными и могущественными внутри своей кучи. Виид стал башмаком, окованным бронзой каблуком, сокрушающим стены, учиняющим разорение. “Вот ради чего я создан”.

Его тропа не отклоняется. Он спустился в яму, прошел в дверь и оказался в комнате, заваленной трупами рептилий. Среди них кишели ортены и прочие паразиты. Он пересек комнату и встал перед внутренним порталом.