Пыль Снов

- Можем, Смертный Меч. Их спешка - наша выгода.

Она вложила меч в ножны, пристегнула к поясу. - Такова сущность военной добычи, сир. А теперь выйдем к братьям и сестрам. Они постарались, и мы должны напомнить, как высоко их ценим.

Танакалиан помедлил. - Смертный Меч, вы приблизились к выбору нового Дестрианта?

В глазах женщины что-то блеснуло, прежде чем она отвернулась. - Подобные вопросы могут подождать, Надежный Щит.

Он последовал за ней в отлично устроенный, тихий лагерь. Расположенные между ротами костры горели ровными рядами. Палатки покрыли землю с идеальной регулярностью. В воздухе висел сильный запах горячего чая.

Танакалиан шагал чуть позади Кругхевы, и в уме его кружились подозрения. Смертный Меч, похоже, довольна, что осталась одна. Триумвират высшего командования Серых Шлемов остается незавершенным и несбалансированным. В конце концов, Танакалиан - очень молодой Щит, никто не видит в нем ровню Кругхеве. По сути его обязанности пассивны, а вот она должна стоять впереди всех. Она и кулак и латная перчатка, а он лишь тащится следом. Вот как сейчас, буквально говоря.

Как такое может ее не радовать? Пусть грядущие легенды об эпическом походе сосредотачивают внимание на фигуре Кругхевы; она великодушно позволит остальным стоять в тени. Она выше всех, ее лицо первым встречает лучи солнца, четко вырисовывающие черты героической решимости.

Он вспомнил, что говорил сто лет назад Надежный Щит Эксас: “Даже самая свирепая маска трескается на жаре”.

“Что же, я буду следить за вами, Смертный Меч Кругхева, и позволю единолично завладеть высоким помостом. История ждет нас, и все твари встали в стороне, чтобы увидеть, какие плоды приносит их самопожертвование.

Но настанет миг, когда вперед должен выйти Надежный Щит, одиноко встав под жестоким светом солнца, ощутив касание пламени и не дрогнув. Я буду горнилом правосудия и даже Кругхеве придется отступить и восхвалить мое суждение”.

Она щедро тратила свое время и внимание, приветствуя каждую сестру, каждого брата - но Танакалиан угадывал в этом холодный расчет. Он видел, как она ткет нити персонального эпоса, видел, как нити развеваются за спиной командира, переходящего от одной группы солдат к другой. Тысячи глаз узрят героиню, тысячи языков сложат хвалебную песнь. Короче говоря, он расчетливо дарит им возможность заранее увидеть все детали широкого, длинного гобелена деяний Смертного Меча Кругхевы из Серых Шлемов Напасти.

Он шел чуть позади, играя свою роль.

“Ибо все мы создаем личный культ, рисуем героическое существование. Увы, лишь самые безумные используют одни золотые нити - а иные не страшатся истины и пользуются полной палитрой, вплетая темные пряди, тени, и в некоторые места никогда не проникает ясный свет - там разрастается нечто непотребное.

Какая трагедия, что нас так мало - нас, не страшащихся истины”.

В любой толпе, полагал он - сколь угодно большой и тесной - стоит вглядеться пристальнее, и увидишь по сторонам лишь золотые огни, такие яркие, так сверкающие самообольщением и необузданным эгоизмом, что выгорят глаза, оставив пустые провалы.

“Но кто готов услышать мое предостережение? Я Надежный Щит. Некогда мой род был проклят необходимостью принимать всё - и ложь, и истину. Но я не буду таким, как другие. Я возьму вашу боль, да, всех и каждого - но, сделав это, я затащу вас в горнило, чтобы огонь очистил ваши души. Подумайте об одной из истин: среди железа, серебра, бронзы и золота именно золото расплавится первым”.

Она шла на шаг впереди, принимая и смех и приветствия, дразня и становясь предметом любопытства - любимый командир, шаг за шагом создающий легенду о себе.

А он шел молча, улыбаясь, такой добродушный, такой миролюбивый, такой довольный, что ему позволено разделить с ней миг торжества.

Иные маски трескаются на солнце, на жаре. Но его маска не свирепа, не сурова. На самом деле она может принимать любую желаемую форму, мягкая как глина, скользкая и чистая как лучшее из масел. Иные маски, действительно, ломаются - но не его, ибо он понял смысл, скрытый в словах давно погибшего Надежного Щита.

“Это не жара ломает маску, а лицо, когда маска уже не соответствует ему. Хорошенько запомни сегодняшний день, Танакалиан. Ты засвидетельствовал создание иллюзии, рождение времени героев. Поколения станут петь о лжи, творящейся здесь, и такой огонь будет пылать в глазах поющих, что сгорят все сомнения. Они станут с лихорадочным рвением хранить маски прошлого и оплакивать свой век, век падения.

Ибо это оружие истории, создаваемое из переплетенных корней. Мы живем сказками, мы передаем ложь потомкам, поколение за поколением, и шероховатости неверия сглаживаются от касания множества рук.

Лживая Кругхева идет среди братьев и сестер, связывая их посулами любви и грядущей судьбы. Во лжи любое мгновение истории чисто, замкнуто в клетку речений героев. К чему сомневаться?

Мы герои, никак иначе. Мы знаем, как носить маски. Мы знаем, когда на нас устремлены взоры не рожденных еще потомков.

Так солгите им, все вы”.