Пыль грез. Том 2

– Не так, но вот что я тебе скажу. Мы – «мостожоги». И мы выстоим. Но не потому, что при жизни были могущественней остальных. Но потому, что ничем от них не отличались. Теперь ответь мне, Калит из Ампеласа Укорененного, ответь как Дестриант – достаточно ли тебе того, что мы есть?

Разве тут хоть чего-то может быть достаточно? Нет, не так быстро. Хорошенько подумай над ответом, женщина. Воин этого заслуживает.

– В страхе смерти нет ничего неестественного, – начала она.

– Ты права.

– Само собой, – хмыкнул тот, кого назвали Застенком. – Хуже ведь и не придумаешь. Только посмотри на этих сукиных детей рядом со мной – мне теперь от них уже не избавиться. Те, кого ты оставила, женщина, тоже сейчас тебя ждут.

– Но они тебя не осуждают, – сказал сероглазый воин.

Однорукий несколько раз кивнул и добавил:

– Только не надейся, что кто-то из них избавился от дурных привычек, – взять хоть того же Застенка с его вечно кислым настроением. Ты найдешь лишь то, что знала прежде, – то есть тех, кого знала прежде. Только их и ничего больше.

Калит эти люди были незнакомы, но уже казались ближе, чем любой из тех, кого она прежде знала.

– Я действительно становлюсь Дестриантом, – изумленно проговорила она. И уже не чувствую себя столь… одинокой. – Я все еще боюсь смерти, но совсем не так, как раньше. – А ведь когда-то я заигрывала с мыслями о самоубийстве, но теперь их оставила, и навсегда. Я еще не готова встретить свой конец. Я – последняя из элан. Мой народ меня ждет, и им все равно, приду я сейчас или через сто лет – для них это безразлично.

Мертвые – мои мертвые – утешат меня.

И будут это делать столько, сколько мне нужно. Столько, насколько меня хватит.

Солдат подобрал поводья.

– Ты их найдешь, Калит, – своего Смертного меча и своего Кованого щита. Ты должна ответить пламенем на убийственный холод. Настанет время, когда ты перестанешь следовать за к’чейн че’маллями – ты должна будешь сама их повести. Ты – их единственная надежда на выживание.

Но заслуживают ли они того?

– А это уже решать не тебе.

– Нет, не мне… прости мои слова. Но они для меня столь… чужие…

– Как и ты для них.

– Конечно же. Прости.

Тепло начало отступать, вокруг снова сомкнулся снег.

Всадники развернули мертвых коней.

Она смотрела, как они скачут прочь, как исчезают в вихрящейся белизне.

Белизна – как она обжигает глаза, как требует…

Калит открыла глаза навстречу яркому, ослепительному солнцу. Какие странные у меня теперь сны. Но я как наяву вижу их лица, всех до единого. Вижу варвара с подпиленными зубами. Хмурого Застенка, которого просто обожаю за то, что он способен посмеяться над собой. Того, кого зовут Молоток, целителя – да, несложно понять, что это так и есть. И однорукого тоже.

И того, с орлиным взглядом, моего железного пророка. Я ведь даже имени его не узнала. «Мостожог». Странное прозвище для солдата, и однако… столь уместное там, где проходит грань между живыми и мертвыми.

Стражи Смерти. Человеческие лица вместо призрачного черепа Жнеца. Что за мысль! Что за облегчение!

Она вытерла слезы, села. Сразу же волной вернулась память. У нее перехватило дух, она обернулась, ища взглядом к’чейн че’маллей. Саг’Чурок, Риток, Гунт Мах.

– Спаси нас духи!..

Все верно, она не видела Кор Турана, спокойного, непроницаемого охотника К’елль. Свободное место рядом с Ритоком завывало о его отсутствии, визжало о собственной пустоте. К’чейн че’малль был мертв.

Он отправился на разведку к западу, далеко за пределы видимости – однако внезапно вспыхнувшую схватку почувствовал каждый из них. Черепа их заполнились ревом Кор Турана, его яростью, ошеломленной решительностью – его болью. От горьких воспоминаний ее бросило в дрожь. Он умер. И мы даже не видели, кто его погубил.