Пыль грез. Том 1

– Ну правда, сержант, ясно же было, что дело безнадежное.

Скрипач сверкнул глазами.

– Гляди, что ты с моим носом сделал! – рявкнул Ураган, ухватив Скрипача за руку с явным намерением сломать ее пополам.

– В таверне «дымарь» запустил, да? – поинтересовался Флакон. – Какая расточительность!

– Вы все поплатитесь, – сказал Скрипач. – Вы и понятия не имеете…

– Вполне может быть, – сказал Геслер. – Ну что, Скрип, мы будем держать тебя тут до скончания времен или пойдешь миром? Что адъюнкт хочет, то адъюнкт получает.

– Тебе легко говорить, – прошипел Скрипач. – А посмотри на Флакона. Весело ему?

Флакон нахмурился.

– Нет, мне не весело, но приказ есть приказ, сержант. Нельзя просто взять и сбежать.

– Надо было взять парочку «шрапнелей», – сказал Скрипач. – Пригодились бы. Ладно, поднимите меня – все равно я, похоже, колено разбил. Геслер, у тебя челюсть из гранита!

– Ага, и в профиль смотрится хорошо, – отозвался Геслер.

– Так мы за Скрипачом охотились? – неожиданно спросил Бальзам. – Нижние боги, он бунтовщик или чего?

Горлорез похлопал сержанта по плечу.

– Да все нормально, сержант. Просто адъюнкт хочет, чтобы Скрипач провел Прочтение, вот и все.

Флакон заморгал. Вот и все. Конечно, ничего такого. Жду не дождусь.

Скрипача поставили на ноги, но мудро не выпускали из рук по дороге в казармы.

Серый и призрачный, продолговатый силуэт висел в проеме двери мертвой башни Азатов. Он казался безжизненным, но, конечно, так только казалось.

– Можно камни бросать, – сказала Синн. – Они ведь спят по ночам?

– В основном, – ответил Свищ.

– Наверное, если не шуметь.

– Наверное.

Синн поежилась.

– Камни?

– Попадешь, и они проснутся и полетят наружу черным роем.

– Всегда ненавидела ос. Вот сколько себя помню… Наверное, когда-то меня больно ужалили, как думаешь?

– А кого не жалили? – Свищ пожал плечами.

– Я могу их просто поджечь.

– Никакого волшебства, Синн, только не здесь.

– Ты ведь вроде сказал, что дом мертв.

– Ну да… думаю, что да. Но двор, может быть, нет.

Она огляделась.

– Тут копались.

– А ты вообще будешь говорить с кем-либо, кроме меня? – спросил Свищ.

– Нет. – Короткое, абсолютное и непререкаемое слово не располагало к продолжению дискуссии.

Он взглянул на нее.

– Ты ведь знаешь, что будет ночью?

– Мне все равно. Я и близко не подойду.

– Это неважно.

– Возможно, если спрятаться внутри здания, то нас не затронет.

– Возможно, – согласился Свищ. – Только сомневаюсь, что колода работает так.

– Откуда тебе знать?

– Да, я не знаю. Вот только дядя Кенеб мне сказал, что в прошлый раз Скрипач говорил обо мне, а я прыгал в море – и меня не было в хижине. Но он знал, он точно знал, что я делаю.

– А что ты делал?

– Я отправился искать нахтов.

– Но откуда ты знал, что они там? Бессмыслица, Свищ. Да и какая от них польза? Они просто повсюду следуют за Вифалом.

– Если не охотятся за ящерками, – улыбнулся Свищ.

Но сбить Синн было непросто.

– Смотрю на тебя и думаю… о Мокре.

На это Свищ не ответил. Вместо этого он пошел по неровным булыжникам дорожки, не спуская глаз с осиного гнезда.

Синн двинулась следом.

– Так это ты – то, что грядет?

Он фыркнул.

– А ты – нет?

Дойдя до порога, они остановились.

– Думаешь, заперто?

– Чш-ш…

Свищ пригнулся и пробрался под громадным гнездом. Миновав его, медленно выпрямился и потянул дверную задвижку. Она осталась у него в руке, поднялось облако трухи. Свищ оглянулся на Синн, но ничего не сказал. Снова повернувшись к двери, он легонько ткнул ее.

Его пальцы продавили дверь, как вафлю. Снова посыпались опилки.

Свищ поднял обе руки и уперся в дверь.

Преграда рассыпалась тучей щепок. Металл звякнул на полу, а через мгновение облако пыли втянулось внутрь, словно дом вдохнул.

Свищ перешагнул через кучу гнилого дерева и скрылся во тьме.

Синн тут же двинулась за ним, на корточках и не мешкая.

* * *

В густой тени почти мертвого дерева во дворе Азатов лейтенант Порес зарычал. Возможно, следовало позвать их обратно, но это означало бы раскрыть свое присутствие; а хотя никогда нельзя быть уверенным по поводу приказов капитана Добряка – отданных с намеренной неопределенностью, как тонкий слой листьев над ямой с кольями, – Порес подозревал, что должен соблюдать некоторую скрытность, следя за двумя мелкими.

И потом, он сделал несколько открытий. Синн вовсе не была немой. Всего лишь упертая маленькая корова. Это поразительно. А еще она неравнодушна к Свищу, как мило – как смола с ветками и дохлыми насекомыми, – что ж, от такого взрослый мужчина тает и стекает в канализацию, в бездонное море сентиментальности, где играют дети, и порой ему сходит с рук убийство.

Разница в том, что у Пореса очень хорошая память. Он в мельчайших подробностях помнил собственное детство; если б удалось вернуться в прошлое, влепил бы сопливому мальцу хорошую затрещину. И, глядя в перекошенное от боли личико, сказал бы нечто вроде: «Привыкай, малыш Порес. Однажды ты повстречаешь человека по имени Добряк…»