Пыль дорог

Ноты рассыпались хрустальной капелью. Казалось, голос взмывал до небес. Менестрель пел, не отводя взора от замершей в дверях кухни девушки. А по ее щекам катились слезы…

– Мама, мама, ты плачешь? – Встревоженный детский голос вернул Эленви к действительности.

– Нет, что ты, – через силу улыбнулась она. – Ветер глаза запорошил.

Каренс уже устал показывать фокусы. Конечно, в первый момент карта, доставаемая из-за уха ничего не подозревающего ребенка, производит такую вспышку эмоций, что любо-дорого смотреть, но надоедает все это, черт подери, прежде всего самому фокуснику. Так что, когда подошедший Найрид сухо поинтересовался:

– Идешь? – джокер был просто счастлив. Но от вопроса не удержался:

– Ты деньги скоро вернешь?

Положительного ответа шулер не ждал. Впрочем, его и не последовало:

– Иди к черту, – попросили его.

Каренс вздохнул, спрятал колоду и объяснил разочарованным детишкам:

– Больше чудес не будет – магия закончилась. Кратчайшую дорогу покажешь? – Это уже был вопрос менестрелю.

Вместо ответа Найрид развернулся и направился куда-то в глубь табора. Мошенник, не ожидавший, что его бросят на растерзание малышне, рванулся вслед за ним.

Джокер догнал музыканта, уже когда тот, остановившись у одной из кибиток, как родную обнял орчанку лет сорока: в черных волосах проклюнулись первые ниточки седины, зеленая кожа начала бледнеть, выгорев под жестоким солнцем, из-под нижней губы торчали острые клыки.

– Здравствуй, Таше!

Орчанка улыбнулась, ласково проведя ладонью по его щеке:

– Ты совсем не изменился, Най.

– Нел сказал, ты знала, что я приеду? – поспешно перевел разговор на другую тему менестрель.

– А ты сомневаешься? – спросила женщина. – Твоего спутника я тоже видела. – Она перевела взгляд на стоящего рядом Каренса и улыбнулась: – Могу ему погадать.

– Не верю в предсказания, – фыркнул мошенник, но руку протянул.

Ташена медленно провела пальцами по линиям его ладони, смотря куда-то сквозь Каренса. Потом вздрогнула и улыбнулась:

– Ты будешь хорошим учителем.

Каренс ожидал чего угодно, но только не этого:

– Каким, к Великому духу, учителем, делать мне больше нечего.

– Будешь, – мягко повторила гадалка. – И ученика хорошо воспитаешь.

Шулер выдернул ладонь из цепкой хватки орчанки и поспешно отступил на шаг.

– Вот еще! – Он покосился на приятеля и бросил: – Раз мое будущее мы узнали, я пойду прогуляюсь. – Мошеннику очень не хотелось узнать о себе еще что-нибудь новое и интересное.

Проводив его взглядом, менестрель ухмыльнулся:

– Хорошо ты над ним пошутила. Из него учитель, как…

– Я сказала правду, – покачала головой орчанка. – Я видела его судьбу.

Менестрель только фыркнул удивленно: кого-кого, а уж Каренса в роли учителя он представлял меньше всего. Впрочем, предположить, что он сам назовется чьим-либо мастером, Найрид тоже не мог. А раз так, надо поговорить о другом:

– Ты видела еще что-нибудь, кроме того, что я приду в табор?

Таше печально покачала головой:

– Нет. Вот только, Най, прошу тебя, будь осторожнее: тебя ищут опасные люди.

Менестрель удивленно покосился на нее:

– Кому я нужен? Граф Арзиел не настолько любит свою жену, чтобы разыскивать меня по всему Гьерту, да он и лица-то моего не видел.

Орчанка, тихо застонав, спрятала лицо в ладонях:

– Най, я говорю не о твоих любовных похождениях. Чем у тебя мозги вообще заняты?

– А что я такого сказал? – возмутился музыкант.

– Ничего, – не выдержала Ташена. – Кроме того, ты забыл, кто ты и кто твой отец.

Менестрель поправил гитару, ремень которой сползал с плеча:

– Хочу тебе напомнить, что папа ушел из табора до моего рождения.

– Думаешь, его отказ лишает тебя дара? Или, по-твоему, младшая ветвь сможет перекрыть старшую? Ни у барона Старена, ни у Нела никогда не будет твоего дара, и ты это знаешь не хуже меня.

Если бы орчанка не говорила почти шепотом, можно было бы сказать, что она кричала.

Найрид только нервно дернул плечом:

– Знаю. Но следующим бароном будет Нел. А потом – его сын. А потом – сын его сына. Мне не нужна власть в таборе.

Таше вздохнула, отбрасывая с лица прядь волос:

– Когда-нибудь ты все равно вернешься, Най. Рано или поздно.

– Лучше поздно, чем рано, – отрубил менестрель. – И не надо решать за меня мою судьбу. Тебе же никто не искал жениха, когда ты объявила, что никогда не выйдешь замуж. И даже причины не выясняли.

Зеленая кожа орчанки посерела:

– Моя жизнь – это только моя жизнь. И от нее не зависит судьба всего племени. В отличие от твоей.

– Старен прекрасно справляется, – процедил Найрид.

– У него нет твоего дара! – Орчанка чуть не плакала.

– Кажется, мы возвращаемся к тому же, с чего начали.