Путешествие в Русскую Америку. Рассказы о судьбах эмиграции

И можно ответить — так никогда не было, потому что наши соотечественники прибыли из страны с иной социальной системой и привыкли к тем крайне относительным привилегиям, — которые дает эта система.

Нынешние рядовые эмигранты из Советского Союза, только приехав, осознают, что жить им придется (кому поначалу, а кому всегда, как повезет) где-то на задворках — хорошая квартира в центре города, особенно в Нью-Йорке, — мечта почти несбыточная даже для среднеобеспеченного американца.

Не могут они привыкнуть и к американской системе здравоохранения. Приехавшие думали, что в Америке с медициной все будет обстоять гораздо лучше, чем дома: лучше врачи, лучше лекарства, лучше больницы и в них уход за больными. Не знали или не могли себе представить лишь одно: медицина в США в отличие, допустим, от стран Европы с социал-демократическими традициями — это частный бизнес.

…И вот из последних опросов медицинских работников страны, какая категория населения самая трудная, выясняется — эмигранты из Советского Союза. Непонятливы, требовательны, обидчивы, капризны.

Это статистика.

* * *

…День Благодарения, Вашингтон, Лафайет-сквер. Осень, накрапывает дождь, прохладно. Ребята, студенты-волонтеры, раскладывают столы, подвозят горячую еду. Идет благотворительный обед. Выстраивается длинная очередь. В основном негры. Вашингтон — город больше чем на семьдесят процентов черный.

К нам подходит какой-то пожилой человек, на хорошем русском языке объясняет, что сам он белорус, но большую часть жизни прожил на Украине. Ему лет за шестьдесят, шепелявит, передних зубов нет, невысокий, складный, розовощекий, улыбчивый, аккуратно, даже модно одет, на нем потертый, но чистый светлый плащ. Поговорили о том-сем, расспрашивает о Москве. О себе сказал только, что в Америку приехал поздно, после сорока здесь делать нечего, если ты, конечно, не гений. А он не гений, простой рабочий.

— Но как вам удается?

— Что? — спросил он.

— Ну… такой внешний вид… такая чистоплотность?

Тут наш новый знакомый довольно усмехнулся.

— Уметь надо, — ответил он. — Переночую где-нибудь в подъезде, я ночлежек не люблю, и иду с утра пить кофе в «Макдональдс», четвертаки у меня всегда есть, люди Христа ради подают. Потом пешком в Библиотеку конгресса. Там сразу в туалет ныряю, умываюсь, бреюсь, чищу зубы, ногти. И уж после этого — в читальный зал.

— И что вы читаете?

— Не догадываетесь? Кого я могу читать в моем положении? Ну, догадайтесь, это так просто! Конечно, Достоевского.

— Только Достоевского?

— В основном — да. Во всяком случае только русскую литературу. Достоевского я открыл для себя уже в Америке.

— И на каком языке вы читаете?

— На русском, конечно. Волнуюсь, правда: в библиотеки перестают пускать бродяг. Законы против нас принимают… Но разве я похож на бродягу? Правда, нет?

— Нет, — согласились мы.

— А все почему? Потому что я хитрый. Приспособился. Лет пять как приспособился, вначале было трудно. Я уж теперь все знаю. Знаю, где спокойней переночевать, знаю по каким часам где можно получить еду, знаю, что оставаться на зиму в Вашингтоне или Нью-Йорке мне, например, с моим здоровьем нельзя, замерзну. Поэтому каждый год пробираюсь в Калифорнию. Там тепло, только уж очень много нас там скапливается.

— Но там, кажется, более сурово с библиотеками? — спрашиваем мы.

— Да, законы о бездомных там похуже здешних, но я и там приспособился. Мне бы вот зубы вставить, никто б не догадался, кто я такой.

— А где ваша семья?

— Как где? — удивился он. — Я же сказал, на Украине. Бросила она меня, перебрался я в Югославию. Потом вот сюда прибыл. Ну я пошел, до свиданья, — неожиданно оборвал он себя. — Вы бываете в Библиотеке конгресса? Тогда до встречи. Но через месяц вы меня там не найдете, буду двигаться в Калифорнию. А так — в славянском отделе, договорились? Я там на самом виду сижу, сразу увидите. Хочу ли домой? Да куда мне в таком виде? Здесь придется помирать, я человек неудачливый, а там жена, дети взрослые… Зачем?..

Он запахнул плащ, надвинул на глаза кепочку и медленно, чинно направился к очереди, где стояли люди в ожидании порции индейки с брусникой… Настроение у него было, похоже, хорошее.

3

Но вернемся на Кони-Айленд, где в любую погоду, в жару и в холод стоят со своими тележками с сосисками наши бывшие соотечественники и — в ущерб своему бизнесу — вспоминают родные места. Факт, отраженный в известном фильме «Москва на Гудзоне».