Путешествие в Русскую Америку. Рассказы о судьбах эмиграции

Но в небольших домах (если это не особняки) — совсем другая жизнь, и живут там совсем другие люди. И нет там никаких лифтов, нет «деска», где стоят телевизоры и контролируют, кто вошел, нет охранников, которые каждые три часа с оружием в руках обходят этажи (как это было вначале в нашем доме). Нет и никаких мусоропроводов. На улице возле каждого нормального дома существует площадка, на стене над ней написано: «Место для мусора». Туда, прямо на тротуар, выносят свой мусор в стандартных черных мешках большинство жителей города. Горы аккуратно сложенного мусора — отличительная черта Нью-Йорка.

— На нашей улице, слава тебе господи, небоскребов пока нет, — говорит Зинаида Михайловна. — А то только начни — быстро все снесут! Какая у вас была улица, ваш кусок я имею в виду! Тихая, красивая, загляденье просто! Вся плющом увита, в конце набережная, зайти туда было приятно, постоять, воздухом подышать. И люди какие жили, нормальные… А теперь? Как псы накинулись! Рвут на части! О вашем хозяине даже в газетах писали. Обещал нам парк вдоль набережной Ист-ривер насадить. Ведь не набережная — срам, одна пылища. Слово городу дал, в благодарность, что здесь строить разрешили. А сам? Да плевать им на людей, кто здесь небоскребами занимается. Преступники они, жулье, только за руку их никто не хватает. Заплатил городу штраф два миллиона — и все довольны. И никакого парка. Штраф ему дешевле. Слыхали об этом?

— Слыхал. В газетах читал.

— Вам газеты, а у меня мечта была, буду, думала, на старости лет у реки под деревьями сидеть, глядеть, как баржи мимо проплывают, Днепр вспоминать. Как же, с ними помечтаешь! Сдохнешь, прежде чем справедливость наведут.

— Зинаида Михайловна, так где вы все же живете на 73-й улице?

— Не скажу, рядом живу, окна ваши вижу.

Я прикидываю. Все ясно. Конечно, это маленький квартал между Йорк и 1-й авеню. Ведь на углу Первой есть свой газетный киоск, свой индиец продает там газеты. Скорей всего это даже та самая сторона квартала, где живет наш знакомый чех. Да, скорее всего так.

Чех — высокий пузатый старик с удивительно благостным выражением лица. Весь день он проводит на улице, где с нами и познакомился. Он одинок. У него есть только черный кот. Кот огромный, старый, солидный и ходит за своим хозяином по пятам. Чех живет на первом этаже. Обычно он стоит у окна своей квартиры и беседует с котом (если нет других собеседников). Кот сидит на подоконнике, монументально возвышаясь над цветущими красными геранями. Но едва хозяин делает хоть шаг в сторону, как кот, пружиня, перемахивает через герани на тротуар, трется у его ног и отправляется вослед. Иногда они вместе переходят улицу. Булгаковская сцена, когда они шествуют рядом!..

С чехом мы всегда останавливаемся поговорить. Он священник, родился и прожил всю жизнь в Нью-Йорке, сейчас на пенсии, но каждое воскресенье ездит в Квинс на воскресную службу в свою церковь. Еще наш знакомый — большой гурман. Мы часто встречаем его в окрестных ресторанчиках и в знаменитой кондитерской на 86-й улице, которая славится своей пекарней. Чех заглатывает пирожки с фруктами.

…Чехов в нашей округе много. Рядом угол 74-й Йорк-авеню, церковь Яна Гуса. Угол 72-й и Йорк — тоже чешская церковь. А еще есть и третья — на 1-й авеню и 68-й, величественная, с большим куском земли. Тут же чешские деликатески и магазины, где торгуют колбасками, кнедликами, есть и ресторанчик чешский, и сувенирная лавка. Там продаются товары из Чехословакии.

В конце семидесятых улиц — царство венгров. Венгерские магазины, колбасный (называется он почему-то «Володя»), дорогой ресторан, дома, где живут в основном венгры.

В начале восьмидесятых улиц появляются немецкие названия. В витринах висят окорока и копченые колбасы, гирлянды сосисок. И наконец, на 82-й улице — кульминация, знаменитый деликатесный магазин «Бремен хаус», Бременский дом. Продавщицы говорят там по-немецки, слышится тихая музыка: Моцарт, Бах, Вивальди. Народу там всегда мало, магазин дорогой.

Ну а после немцев начинаются старые русские кварталы. 96-я улица — это адрес многих знаменитых русских фамилий. Достаточно поглядеть в справочную книгу Нью-Йорка — Кочубеи, Трубецкие, Шереметьевы… В этих кварталах давно поселилась послереволюционная русская эмиграция.

96-я улица сегодня — это край «белого» Манхэттена. Дальше начинается испанский Гарлем, дальше и кабельный канал телевидения не проведен: нет желающих платить лишние деньги за дополнительные программы.