Путешествие в Русскую Америку. Рассказы о судьбах эмиграции

Да, вчера мы в этом убедились. Вчера фирма «Боулс энд Сорокко» пригласила нас пройти с ними в ряды, где сидели основные покупатели, участники аукциона. Так что мы оказались не среди счастливых зрителей с пригласительными билетами, а в самой гуще событий. Во время аукциона именно в наших рядах кипели страсти, поднимались руки с номерами, цены росли. Несколько раз Серж Сорокко тоже поднимал руку с номером. Но быстро отказывался от дальнейшей гонки.

— Это безумие, — горячо шептал флегматичный Боулс. — Что происходит? Родченко, Удальцова — это понятно, мировая классика. Но остальное? За такие цены хорошего Пикассо можно купить! Серж, мы сходим с круга.

— Безумие, безумие! — азартно восклицал Сережа. — Это то, о чем мы с вами говорили в Сан-Франциско. Мода на все советское!

— Спокойствие, Серж, — повторял раскрасневшийся Боулс, в своей благообразной взволнованности страшно похожий в эти минуты на персонажа Диккенса, переживающего острые события на лондонской бирже. — Спокойствие! Лучше мы купим Пикассо. Подождем. Скоро на рынке должно появиться много советских работ. Нам нужен выбор.

— Нет, но что творится! — изумлялся Серж. — Первый раз вижу…

А успех аукциона нарастал лавиной. Мы не успевали поворачивать головы, чтобы уследить за поднимаемыми руками.

…И вот мы пьем кофе, обмениваемся вчерашними впечатлениями. Говорим о делах, о предстоящих выставках, о том, сколько бы стоили здесь Шемякин или Цел-ков, будь они представлены на аукционе: ведь оба гораздо сильнее многих из тех современных художников, чьи вещи были проданы вчера за такие огромные деньги.

— Что ж, — бодро говорил сан-францисский галерейщик Серж Сорокко, — не по их вине не были вчера представлены их работы. Ничего, время все расставит по своим местам. Главная загадка — неслыханный интерес к России. Невероятный. Вот что самое важное, не правда ли?

— Теперь вы верите, что мы о вас напишем?

— Почти, — он запнулся. — Почти верю. И все равно…

3

И прошло еще полгода, и состоялась в Москве выставка Шемякина, которую представляла галерея «Боулс энд Сорокко». Выставка проходила с огромным успехом. Радостно переговаривались приехавшие на ее открытие америанские коллекционеры. А владельцы галереи… Они сделали огромное дело — впервые возвращалось на Родину искусство одного из ведущих, вынужденно уехавших за границу русских художников.

С той поры прошло еще полгода. И снова мы в Сан-Франциско, снова голубой залив и ослепительное небо, снова солнечный день, снова набережная, праздничная толпа, люди покупают сувениры, значки, майки, украшения, ходят из галереи в галерею. И мы снова у Сержа Сорокко. Сейчас в его галерее проходит выставка-продажа работ Льва Межберга. И снова галерея поражает своими размерами — огромный зал да плюс еще второй этаж, где стоят и висят ожидающие своей очереди картины.

Прошло четыре года со дня нашего знакомства, но как много событий они вместили! Как переменилась художественная жизнь у нас на Родине. С тех пор появились первые кооперативные галереи, где продается живопись современных художников. Их совсем мало, они только делают первые, робкие шаги, но они есть, и продают они что хотят, и никакие бульдозеры им не угрожают. А как подскочили цены! как дорого стоят теперь работы тех художников, чье творчество было долгие годы под запретом. И это тоже знак перемен. Сейчас тем более интересно знать, как организована продажа современного искусства в Америке, как люди покупают здесь искусство. У нас в стране разбираться в том, что делают сейчас художники, тем более коллекционировать их работы трудно, почти невозможно. Нет информации. Почти нет постоянных выставок молодых художников, и уж тем более непонятно, как и где купить их работы.

— Здесь современное искусство продается в картинных галереях, я вам рассказывал в прошлый раз, — говорит Серж Сорокко. — И они есть везде, особенно много в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, которые считаются центрами художественной жизни. Это целая большая индустрия, сеть галерей.

— А могли бы мы устроить подобную систему у нас в стране?

— Вы уже начинаете, но начинать очень трудно. Для этого нужны и галереи, и агенты-галерейщики, и искусствоведы, работающие с художниками, знающие их творчество. На все нужно время. Галерейщик, выставляющий художника, в какой-то мере ответствен и за направление его карьеры, и за создание его образа. Это во многом зависит от того, как между ними складываются отношения. Часто такое сотрудничество длится десятилетиями. Так с Пикассо, например, работали Канвайлер, Амбруаз Волар. Так с Миро работал Ами Мэг. Он работал и с Пикассо, и с Шагалом, и с Браком, и другими известными художниками нашего столетия. И если бы не было этих галерейщиков, история искусства XX века вполне могла бы быть другой.

— Вы уверены в этом? Может быть, в вас говорит ваша профессия? А Ван Гог, Тулуз-Лотрек, те художники, которые сейчас продаются за миллионы и кто прожил жизнь безо всяких галерейщиков?