Путь

— Тише! — сказала Гита. — Уходите скорее, меня, наверное, сегодня или завтра арестуют. Меня уже вызывали на допрос и спрашивали о моем брате, который в 1939 году убежал из Польши в Палестину. Когда нас с мужем арестовали, он посылал моей дочке деньги. Говорят, что деньги эти от "Джойнта". Все, что у меня есть, я отправлю, если успею, дочери.

— Ну, тем больше оснований вам пойти и встретить с нами Новый год. Кто знает, увидимся ли мы еще, да и вкусные вещи в тюрьме не дают. Пойдемте!

— Нет, вы из-за меня еще тоже попадете, я уже меченая!

Еле-еле я увела ее к себе. Потом мы немного развеселились, выпили вина, хорошо поели и решили, что, может быть, и не случится ничего страшного.

— А теперь я пью молчаливый тост за самое свое большое желание и прошу всех ко мне присоединиться, — сказала я. Мы выпили молча. Потом оказалось, что у четверых было желание, чтобы в 1953 году умер Сталин, и только Гита, как старый и правоверный член партии, пожелала, чтобы в 1953 году была революция в Италии и Франции.

До 5 марта, когда сбылось наше желание, и даже после смерти Сталина в первые месяцы ничего не изменилось. Тот же страх ареста (Гиту не арестовали), те же глупые статьи в газетах. Но в воистину прекрасный день 4 апреля 1953 года в обеденный перерыв я вышла погреться на солнышке и вдруг из мастерской выбежала вся в слезах Ида Марковна, бросилась ко мне на шею и, захлебываясь, рассказала, что сейчас по радио передавали, что весь процесс над врачами-отравителями сфабрикован Рюминым и его сообщниками. Счастью нашему не было предела. Мы плакали, мечтали, что с нас тоже снимут позорные приговоры, что мы вернемся к своим детям.

Счастливая, вошла я в контору и услышала последнюю фразу из речи Пузиковой: "У американцев денег много, они сумеют купить, кого им надо! "

Словно молния сверкнула в мозгу: "Сейчас я тебе покажу, сукина дочь!" Я подошла к двери кабинета директора и громко сказала:

— Анисья Васильевна, выйдите сюда! — Это было грубым нарушением субординации, совершенно у нас не принятым.

— Что вы говорите, Ольга Львовна?

— То, что вы слышите. Выйдите сюда вместе с Анной Петровной (наш парторг). Они вышли.

— Сию минуту Мария Никитична сказала, что Верховный суд подкуплен американцами. Я отсидела за недонесение на мужа 8 лет и не хочу сидеть еще за Пузикову. В ее словах полный состав статьи 58 п. 10 — дискредитация советского суда. Обычно карается это десятью годами лишения свободы. Тут все эти слова слышали и могут подтвердить. В МГБ я не пойду, а вот вам при свидетелях сообщаю. Уж вы и идите в МГБ.

Все окаменели.

— Мария Никитична, как вы могли сказать такую вещь?! — воскликнула Анисья Васильевна.

— Ах, я не знаю, не знаю, я не подумала! — Мария Никитична зарыдала и убежала домой.

Конечно, никаких судебных последствий неудачное выступление Марии Никитичны не имело, ее только избил муж, член обкома, так, что она четыре дня не ходила на работу и явилась с запудренными синяками. Еще я не могла себе отказать в удовольствии подойти к Анисье Васильевне и сказать:

— Анисья Васильевна, я спрашиваю вас как члена партии, зачем Рюмину и его сообщникам было клеветать на невинных людей и позорить нашу страну этим дурацким процессом? Плохо ли Рюмину жилось при советской власти, зачем было идти на такое преступление?

На это бедная Анисья Васильевна что-то пролепетала про американских шпионов. А еще я получила удовольствие, услышав песню блатарей, которые быстро отзывались на злободневные события:

    Дорогой товарищ Вовси,
    Я сердечно рад,
    Что теперь выходит, вовсе
    Ты не виноват!
    Понапрасну вы томились
    В камере сырой,
    Низвергать вы не стремились
    Наш советский строй.
    Дорогой товарищ Коган,
    Знаменитый врач,
    Ты взволнован и растроган,
    Но теперь не плачь!
    Зря тебе трепали нервы,
    Кандидат наук,
    Из-за этой из-за стервы
    Лидки Тимашук!
    Вы работали, трудились,
    Не смыкая глаз,
    А лягавая зараза
    Капала на вас.
    Слух теперь прошел в народе —
    Это все мура.
    Пребывайте на свободе,
    Наши доктора.

Работники нашей конторы еще долго ходили с опрокинутыми лицами, как будто они проиграли матч на первенство СССР.

Смерть Сталина

Шло совещание у директора в кабинете. Кроме меня, не было ни одного ссыльного. Во время заседания в кабинет без стука вбежала работница и начала:

— Анисья Васильевна…

— Почему вы вошли без разрешения? Удалитесь.

— Но, Анисья Васильевна…

— Я вам сказала: мы заняты. Удалитесь.

— Сталин умирает.

Как будто бомба разорвалась. Анисья Васильевна вскрикнула и начала клониться набок, ей стало плохо.