Путь войны

Подумать только, каких-нибудь двадцать лет назад все было на заклепках, каучуковых прокладках и изолирующем клею, подумал Илион, поднимаясь навстречу долгожданному гостю. Шафран остался сидеть, сопя в бороду и всем видом выражая протест и укор. Механик, моторист и оператор телеуправляемых автоматов, давно разменявший седьмой десяток, он во многом остался тем мальчишкой, что еще в начале века раз и навсегда заболел морем.

— Простите, простите! Стыдно сказать, заблудился! — с ходу покаялся на прекрасном русском языке вошедший. Он был полной противоположностью широкому Шафрану и жилистому Крамневскому, маленький, круглый как Шалтай-болтай, да еще и в костюме, самом настоящем, даже с галстуком. Подводники, одетые как обычно — в свободные комбинезоны с множеством карманов, удивленно воззрились на галстук. Костюм смотрелся бы уместнее в управленческом блоке, в парке развлечений, но никак не здесь, в сердце комплекса эллингов и ремонтных доков.

— Ну да, ну да, — пояснил Хейко Салинг, перехватив их взгляды. — Я прямо с «лифтового» батискафа, времени в обрез, надо еще успеть на «Звезду Франка».

Он уселся на свободный стул, искоса, с плохо скрываемым нетерпением взглянул на папку под рукой Крамневского.

— Это оно? — с жадным любопытством спросил представитель заказчика.

— Да, — Илион придвинул папку к Салингу.

— Быстро, очень быстро, мы не ожидали, — прокомментировал тот, перелистывая тощую стопку листов, исписанных попеременно мелким четким почерком Крамневского и размашистыми каракулями Шафрана. — Не получилось?

— Почему же, — удивился Илион. — Не получилось бы, так и не передали бы ничего.

— Все в лучшем виде, — добавил Шафран.

— Но… как?.. — Шалтай-болтай едва не выронил доклад, его глаза округлились. — Я то думал, вы затребуете оборудование и доплату…

— Господин Салинг, — веско заметил Крамневский. — Ваше руководство не умет строить субмарины, но в одном ему не откажешь, оно знает к кому обратиться за помощью, когда опытный образец, раз за разом начинает немного тонуть. Поскольку мы здесь неофициально, так сказать, по просьбе добрых друзей, то и поработали без лишних бумаг, согласований и прочей канцелярщины.

— Я думал, хотя бы рентгеновский дефектоскоп… — растерянно произнес Салинг.

— Вот наш дефектоскоп, — Шафран постучал по столу чашкой стетоскопа. — Большего и не надо.

— На самом деле все достаточно просто, — пояснил Крамневский потерявшему дар речи толстячку. — Мой коллега обладает очень большим опытом и знает самую страшную тайну механиков — все беды от вибрации.

— Вибрация, — загипнотизировано повторил Салинг, не в силах оторваться от стетоскопа, казавшегося игрушкой в волосатой лапе Шафрана.

— Да, — любезно продолжил Илион. — А я, как капитан-испытатель, знаю самую страшную тайну проектировщиков — новые проекты, как правило, губит не отсутствие денег, а жадность. Поэтому если что-то вдруг начинает тонуть, то надо искать — на чем сэкономили и что вибрирует не как положено. И мы нашли.

— Бракоделы, — ехидно вставил Шафран.

— Конечно, идея красивая — взять корпус от одного проекта, сунуть туда ходовую от другого, немного пошаманить с юриспруденцией — и патентные ограничения обойдены, субмарина на ходу, не надо ничего заказывать у серьезных людей за большие деньги. Только корпус французский, школа «длинное и тонкое», а ходовая от немцев, у них все рассчитано на укороченные и широкие контуры. Чтобы компенсировать это, вам пришлось удлинить вал почти на пять метров, заменить винты, да наверняка еще и на функциометре сэкономили — обсчет получился никудышный. И общая геометрия всей конструкции пошла к черту. У нас бы это назвали «впихнуть невпихуемое».

— Я запомню, — пообещал Салинг, он оправился от шока и слушал предельно внимательно, как прилежный ученик перед учителем. — Продолжайте.

— Дальше все совсем просто. На первых запусках все работало нормально, затем детали «пообтерлись», корпус резонирует, и вал начало болтать. Незаметно, но достаточно ощутимо для всей конструкции, которая, как мы помним…

— Впихнута невпихуемо, — вставил Салинг, и даже сердитый Шафран уважительно покачал головой, отдавая должное сметливости человека в костюме.

— Именно, — порадовался Илион. — Вы все хватаете на лету. Когда совмещаются небольшой износ, ход выше десяти-двенадцати узлов и давление на корпус где-то от десяти мегапаскалей — вал уже просто «бьет», а еще и шестерни передаточного механизма идут вразнос, далее общий перегрев и — аварийная продувка, «всем к всплытию».

— Все это вы вычислили с помощью… — Салинг уважительно указал на стетоскоп.

— Почти, — усмехнулся Крамневский. — И еще сущие мелочи — сутки безвылазного обследования плюс шестьдесят лет подводного стажа на двоих.

— Действительно, сущие мелочи, — Шалтай-болтай оценил шутку и уважительно склонил голову. — Быть может, вы не только вскроете дефект, но и дадите рекомендации?