Путь в Обитель Бога

— Слушай, малыш. — Я помолчал, собираясь с мыслями. — Мы только что взяли вашу заставу штурмом. За нами гонится отряд яйцеголовых, и после встречи с Енохом нам больше ничего не оставалось. Погибли твои единоверцы… Поверь, нам ничего от вас не было нужно, кроме как раненого оставить. И сейчас я тебя ни о чём не прошу, кроме одного: помоги донести носилки до заставы. А дальше мы сами.

— Кто из заставных погиб? — вскинул голову Сол.

— Все. И те, кто был с Иеремией, тоже.

— А Иеремия? — спросил он, и я машинально отметил, что парнишка уже не ставит перед именем магистра слово «преподобный».

— Этот — самым первым, — ответил я.

— Не может быть! — Сол вскочил на ноги. — Этого не может быть, он бессмертен! Он говорил, что не умрёт, но вознесётся на небеса с великой славой вслед за Иофамом, когда придёт время!

— Ну, можно считать, что он и вознёсся, — сказал я.— Не скажу, что со славой, но вознесло его основательно. Если пойдёшь со мной, сам увидишь. Поможешь?

— Да. Правда, этот нукуман всё равно обречён.

— Наверное. Но мы-то должны сделать то, что должны? Бери носилки.

— Я другое хотел сказать, — поправился Сол, подходя к носилкам. — Просто надежда на его выздоровление была бы напрасной.

— А я давно уже ни на что и не надеюсь. Поднимаем…

Первым, кого мы увидели, войдя на заставу, был сидящий на конском трупе Орекс. Он прижимал обе руки к животу, между пальцами сочилась кровь.

— Вот и всё, брат мой, — сказал он, поднимая голову, когда мы с Солом опустили носилки рядом с ним. — Мне жаль, что я должен покинуть тебя в дороге, но дальше вам придётся идти без меня. А мои походы окончены. Путь пройден…

— Что за глупости, ты поправишься. А ну, покажи…

— Не стоит, Элф. Я на своём веку видел множество ран и сам получал их. Мне осталось сказать совсем немного слов… а дела уже позади. Но я умираю, как и подобает воину Бога — на поле боя. Расскажи моим сыновьям, как я погиб.

— Да, Орекс. Если мне доведётся их увидеть.

— Ты их увидишь! — Нукуман говорил с трудом, на лбу выступили крупные капли пота. — Я верю, что ты найдёшь Колесницу Надзирателей. Я верю, что ты сумеешь в неё войти. И когда ты её найдёшь… В ней заключена страшная мощь! Поклянись, что ты обратишь её против яйцеголовых и сотрёшь с лица Додхара их города, что будешь преследовать их в мехране, в горах, на Старых территориях!.. Я знаю, ты так и поступишь, но хочу услышать это от тебя. Дай клятву, мой брат, дай клятву!

— Клянусь.

— Не щади никого… пусть сердце твоё будет крепко. В кодексе стратега Абада сказано: «Трижды блажен тот, кто бросит их младенцев в огонь и развеет прах по ветру». И это правильно. Нам не жить с ними в одном мире. И никому не жить…

Осуждать Орекса за подобные предсмертные желания я не мог. Правда нукуманов была выкована тысячелетиями смертельного противостояния с противником, примирение с которым невозможно. И всё же на душе будто стервятники нагадили. Не люблю я таких разговоров.

Тотигая давно не было на гребне стены — он вскарабкался по склону и следил за тропой в обе стороны. Нукуман на носилках застонал, приподнял голову и тут же уронил её обратно. К нам подошёл Бобел.

— Удалось разжиться на две ленты, — сказал он. — Пулемёт у них был точно такой же, как и у меня. А в пещере полно противопехотных мин и самодельной взрывчатки.

— Иеремия собирался блокировать взрывами тропы, которые мы обнаружили в горах, — несмело вмешался Соломон. — А то, что не удастся завалить, он хотел минировать.

— Что за тропы? — заинтересовался я. — Куда они ведут?

— Всех я не знаю. Одна начинается в четырёх тысячах шагов на пути к монастырю и уходит на север. А другая — прямо за этим гребнем. Она идёт вдоль Границы на восток.

— За гребнем, говоришь, — пробормотал я и обратился к Бобелу: — Возьми столько мин, сколько сможешь перетащить через гребень… — Но тут же спохватился: — Ах, нет, нам же теперь двоих нести. Не получится… Тогда вот что — сооруди вторые носилки, длинные. Положим на них Орекса и кинем несколько мин в ноги. А первые носилки потащат Сол и Коу. Проводишь нас до тропы, Сол? Или хочешь вернуться к своим?

— Вам никого не придётся нести, — прервал меня Орекс.— Не стоит тратить силы на тех, кто вскоре услышит приветствие Предвечного Нука. Может ли быть лучшее кладбище, чем поле битвы, и лучший тагот, чем сложенный из тел убитых врагов? Мы с моим братом с Огненных гор останемся здесь.

— Погоди, Орекс, погоди. Позволь нам хотя бы попытаться…

— Нет, Элф. Ты сам знаешь, что это бесполезно. Отнесите носилки с раненым в пещеру. А я… Я, надеюсь, дойду сам.

Нукуман попытался встать, продолжая держаться за развороченный пулями живот. Его лицо свело судорогой, но он не застонал. Мне пришлось его подхватить, и Орекс с трудом выпрямился.

— Вот, Элф. Это последняя дорога, которую мы пройдём вместе… Помнишь, сколько дорог мы с тобой прошли?

— Помолчал бы ты. Тяжело ведь тебе говорить.